Историческая грамматика русского языка - Черных П.Я.
Скачать (прямая ссылка):
С XVI и особенно с XVIl столетия употребление а вместо о, е вместо я, и вместо е в неударенном положении в рукописных памятниках московского, рязанского и иного происхождения встречается всё чаше и чаще. Ho в старопечатных московских книгах XVI—XVII вв. аканье почти не получило отражения. В Уложении 1649 г., кроме нескольких случаев употребления а вместо о перед слогом с ударенным а: салдйты, галанских гостей (где а вместо о, возможно, результат межслоговой ассимиляции), о в неударенном положении употребляется этимологически правильно в такой же мере, как и в рукописях северного происхождения, хотя во многих московских рукописных памятниках приказного языка этого времени, послуживших источниками для Уложения, например в Указной книге Поместного приказа и других, аканье отражается весьма заметно.
Что касается нашей современной орфографии, то она характеризуется в общем таким употреблением букв а, я, о, е (причём в употребляется и вместо л) в неударенных слогах, которое установилось в Москве и других акающих центрах до возникновения аканья. Впрочем, в единичных словах мы всё же иногда пишем а вместо исторического о: например, перед слогом или после слога
125
с ударенным й: калйч (ср. колесо, колея, около), карман (по-древнерусски корманъ, стакан (из достоканъ, см. § 129), завтрак (из заутръкъ, от утро, ср. в польском: zajutrek) и др., а также вследствие ,народной этимологии": паром (вместо пором, ср. в чешском pram, в польском prom; сближение с пара), лапта (вместо лопта, ср. в сербском лопта — „мяч“, в чешском Iopta-„мяч*; сближение с лапа, лапать), бразды правления вместо брозды (при старославянском връ;ды — „вожжи", „повода", вследствие контаминации с бразда: борозда) и т. д.
В. СОГЛАСНЫЕ ЗВУКИ
В области консонантизма в историческое время также произошли существенные изменения. Выше было уже упомянуто
о разнообразных явлениях, вызванных „падением глухих*: об изменениях ассимилятивного и диссимилятивного характера, об упрощении некоторых групп согласных и др.
Ho, разумеется, многие изменения в области консонантизма не находятся ни в какой связи с „падением глухих", а в некоторых случаях возникли даже раньше „падения глухих*.
§ 55. Сочетания кы, гы, хы. Во всех славянских языках в древности, с доисторической эпохи, задненёбные к, г, х произносились только твёрдо и могли сочетаться только с гласными а, о, у, а также ы. Объясняется это очень просто: мягкие к, г, х ещё в дописьменный период изменились или в шипящие ч, ж, ш (в положении перед гласными переднего ряда и в сочетании с у): *крикимъ кричимъ, *Kfdo (ср. в немецком Kind) ^>ч$до, откуда потом чадо, *рокька^>рочька, *друге^> друже, *г$ти
ж$ти, * су хи ти ]> сушити, *сіькja^> сгьча, * лег/о > лежо, *dyxja^>душа и т. д.; или в свистящие ц, з, с (в положении перед п> и и дифтонгического происхождения, из дифтонгов ои, au(=ol, ai), преимущественно в некоторых падежных и личных окончаниях: на *рокпГ> на роцп>, на* ног гь > на нозп>, *вгьки вгьци (им. мн. ч.), *други^> друзи, * пастухи пас ту си, *пьки^>пьци,*моги^> мози, *моггьте^> мозгьте и пр. и очень редко в корнях: цп>на (ср. литовск. kaina), целый (ср. немецк. heil, где h из к) и некоторые другие. В первом случае принято говорить о „первом смягчении* задненёбных, а во втором —о „втором смягчении*.
126
Можно, хотя и с оговорками, допустить предположение, иногда высказывавшееся отдельными историками языка (например, Б. М. Ляпуновым), что в некоторых восточнославянских говорах на севере второе смягчение к, г, х, по крайней мере, в с к л о н е н и и, не было проведено последовательно. При этом предположении, действительно, становятся понятны такие (правда, единичные) факты, как очень ранняя форма Дъмъкгь (дат. ед. ч., вместо ожидаемого Дъмъцгь, от Дъмъка, Домианъ): „рабу своему Дъмкгь“ — в новгородской Минее 1096 г., в записи.
Иногда говорят ещё о „третьем смягчении* задненёбных, по которому, так же как и во втором случае, получились свистящие ц, з, с, но при других и ещё недостаточно выясненных условиях, после некоторых гласных переднего ряда: *лико > лице (но ликъ), *овька^> овьца, *къщгъ KbHfзь (но кьщгыни). В частности, в местоимении: вьхъ вьсь, вьха > вься, вьхо ]> вьсе. Необходимо, впрочем, отметить единичные случаи сохранения такого х на севере древней Руси. Во второй из наших самых древних грамот, во Вкладной Варлаама Хутынского: вхоу же тоу землю. В Синодальном списке 1 Новгородской летописи: вхе полъ 175 (вместо: всь. вьсь).
Таким образом, к началу древнерусской эпохи мягких к, г, х, как правило, уже не оставалось, если говорить о словах только славянского происхождения.
Разумеется,слова, заимствованные в древнерусскую эпоху, например из греческого языка, представляли и в этом отношении грубое нарушение установившейся фонетической системы: кедръ, келия, кесарь, камвалъ, кипарисъ, китъ. гигантъ, евангелие, архимандритъ, ехидьна (даже архистратиге, зв. падеж, в Минее 1095 г.) и пр., а также собственные имена: Георгий и пр.
. Задненёбные (твёрдые) согласные к, г, х в народном древнерусском могли сочетаться не только с гласными а, о, у: рука, рукою, руку и т. д., но также и с гласным ы. Произносили: кытьти, кьінути, кый (молот), рукы (родит, ед. ч., им.-вин. мн. ч.), кысёль, вгькы (вин. мн. ч.), ученики (вин. МН. Ч., HO ученицй — им. мн. ч.), великий (из великъ-\-и), нгъкый; гибель, гиря, ноги (род. ед. ч., им.-вин. мн. ч.), друш (вин. мн. ч.), на мъндги годы, тугий, дългый; хитрый, пастухи (вин. мн. ч.), сухий, Киев и т. д.
