Сравнительная лексикология славянских языков - Цейтлин Р.М.
ISBN 5-02-011243-7
Скачать (прямая ссылка):
55
Очевидно, что морфемные ЛСГ с инославянскими корнями требуют специального анализа и в аспекте сравнительной лексикологии. Их изучение показывает процесс вхождения иноязычных слов в систему заимствующего языка, так как одним из кардинальных показателей включения иноязычного слова в лексическую систему данного языка является "акклиматизация" строения этого слова в системе аффиксов языка-аборигена. Ср. древнейшие грецизмы, воспринятые древними славянскими письменно-литературными языками типа апостолъ и апостол-ьскъ, апостол-ьство, апостольствовати; скрина и скрини-ица; хризма и по-хризм-ити, хризм-ьнь. Анализ подобных слов существен не только для лингвиста, но и для историка культуры данного народа. Обычно такие слова — члены ЛСГ с ограниченным числом производных слов, нередко это гапаксы предметных значений.
К таким ЛСГ — "группе" из одного слова относится и лексема акорь в древнерусских рукописях. Слово акорь — русская передача греч. Дукира (в соответствии с возможным яисо(\г)рь).
Анализируя процесс утраты носовых гласных в русском языке, A.A. Шахматов писал: "В древнейшую, но уже историческую эпоху жизни русского языка он не имел сочетаний on, an, en, in в своих словах; заменяя an и en через 'а, русские просто опускали носовой звук, а предшествующую гласную передавали ближайшим соответствующим звуком. Древнесев. akkari, *ankari перешло в *akor? и далее в jakorfe (как древнесев. ask- в ящик, Hakon, Акунъ Ип. лет, 55в — в Якунъ Лавр.)... Ряд слов, относящихся к христианской терминологии, также имен собственных, изменили сочетания гласная + носовая в носовую гласную на древнеболгарской почве; соответствующие русские чистые гласные являются передачей болгарских носовых. Так греч. ^p?oXos1 перешло в я&олъ, и отсюда в русском: уболъ..." [243, 112—113].
В нашем случае важно, что Шахматов интерпретирует рус. jakori как прямое соответствие *ankari (греч. Дукира), а не через болгарское посредство подобно слову уболъ из яболъ и ему подобных, которые он затем указывает (на с. 113). Т.е. есть основания предполагать, что рус. акорь возникло как непосредственная передача греч. Дукира, минуя болгарское посредство.
Видимо, самая древняя фиксация рус. акорь относится к X в. В древнерусских текстах слово акорь впервые засвидетельствовано в договоре князя Олега с греками 907 г., который дошел до нас в пересказе летописца (см. [158, 97; 183; 186]). Большинство исследователей пришло к заключению, что в летописи дается не самый текст договора с греками от 907 г., а его пересказ, который является первой фиксацией русского международного договора. То, что текст договора от 907 г. дошел до нас в пересказе летописца, в данном случае не имеет первостепенного значения. Важнее, что он известен нам только по поздним спискам летописи. Вот этот текст: и пойду же
Русь домови. Да емлют оу цсрА вашего на путь брашно. и акорл и оужа. и прь и елико надобь Ип. лет., ок. 1425 г.; похоже Радзив. сп. к
56
XV в- (ср. Лавр, лет., 30). Кроме выдержки из Ип. лет. у Срезн. приводятся следующие примеры: и бысть въ полунощи, кораблю стоящу на якорехъ Игн. Пут. 1392 г. (Записки Игнатия-чернеца); якорь лодеинои съ шеимою Оп. Кор. Ник. мон. 1551 г.; лодья съ якоремъ да шеима и вся снасть Прав. гр. Ник. Кор. мон. 1571 г. (Срезн., Ш, 1656). В Карт. Сл. Др.-рус. яз. XI—XTV вв. еще два примера конца XIV в.: и гла корабленикомъ сверзите акори на землю. привАжити корабль нашь Сб. Тр., 168; ни корабль единомъ акоремъ спеть JCA, ни се житье единою надежею Пчела, 132—1326.
В славянских письменно-литературных языках (о чем свидетельствуют доступные нам материалы) в значении 'якорь' употребляются исконно славянские слова котва и котка, имеющие общее происхождение (корень -кот-; см. Фасмер, II, 354, ср. IV, 553;ЭССЯ, XI, 112—114); Сравн. сл., I, 21—22. Значение 'якорь' в них вторичное, метонимическое к основному 'кошка' (якорь похож на кошачью лапку). Реже встречается в значении 'якорь' и слово кошка (обычно во мн. числе).
Котъкы 'якорь' употребляется в Супр.: w зависти корабъю гноа пльнъ некръстьнааго... им'Ьаше сии корабль котъкы железны... 400,27; то же Усп. сб. 199г' 16. Котъкы употреблено здесь в Слове Иоанна Златоуста о зависти в метафорическом описании этого порока. Это самое раннее употребление данного слова в славянской письменности. Срезн. (I. 1303) приводит примеры на слово котъка только из церковнославянских рукописей: из Апостола XIV в. (Деяния 27,29 по Вост.), из Жит. Ниф. ХШ в. и Опис. Мин. Чет., из Кирилла Иерус. (по Вост.). СлРЯ XI—XVII вв. отмечает только переносное употребление котъкы железны в Сл. Иппол. об антихристе (VII, 382). Ср.: ...навяжете на выю ему котку, анкиру (СлРЯ XI—XVII вв., VII, 382).
Слово котъва не отмечено в СЯС, хотя во всех южно- и западнославянских языках (кроме древнерусского) это слово стало основным в значении 'якорь' и в письменно-литературных языках, и в народных говорах уже в эпоху средневековья (такое употребление характерно и для современных языков). В русских говорах (по нашим материалам) слова котва и котвица встречаются крайне редко: Даль приводит котва с пометой "обл." и без примеров и указания говоров; только уменьшительное котвица дает Филин (XV, 101). Вместе с тем слово котва достаточно широко употребляется в русских литературных источниках по начало XIX в., но в отличие от остальных славянских языков не в прямом значении, а в переносных, преимущественно в церковнославянских памятниках. Примеры: ако анкмроу (ayKvpav, внын. котву) Евр 6,19 Апостол толк. XV в. (Срезн., Доп. том., 5; Оп. П, 1, 164), в Диоптре Филип. XV в., Оп. П, 2, 461; там же); ...котва в в'Ьр'Ь утверждаетъ (на полях поясняется: "якорь"; текст к. XVII в., «Вт. по сп. XVIII в.; СлРЯ XI-XVII вв., VII, 379); ср. кітва 'якорь* Гринченко, II, 246. СлРЯ XVIII в. дает анкор, анкер как западно-
