Словарь индоевропейских социальных терминов - Бенвенист Э.
ISBN 5-01-003860-9
Скачать (прямая ссылка):
Однако в первоначальных представлениях подобного рода отношение природного отцовства исключено. В данном случае речь не идет в собственном смысле слова о родстве и термин *pater не может означать «отца» как некое физическое лицо. Не так-то просто перейти от одного значения к другому. Мы имеем дело с двумя различными представлениями, и в ряде языков они могут оказаться несводимыми друг к другу. Чтобы показать, насколько ощутимо это различие, мы приведем наблюдения миссионера У. Дж. Айвенса, который опубликовал результаты своих исследований в западном районе Тихого океана. Когда он попытался перевести Новый Завет на меланезийский, самым трудным, по его словам, оказалось перевести молитву «Отче наш», поскольку ни одно слово меланезийского языка не соответствует значению всеобщности, имеющемуся в слове Отец. «В этих языках отцовство является всегда только личным и индивидуальным отношением» (Ivens 1918, 166);всеобщий «отец» здесь немыслим.
Разграничение смыслов в индоевропейском в общем соответствует тому же принципу. Природный «отец» обозначается словом atta; этот термин представлен только в хеттском, готском и славянском. В этих языках древний термин *pater был вытеснен словом atta по той причине, что слово *pater первоначально являлось классификационным термином; подтверждение этому мы найдем при анализе наименований «брата».
Что касается самого atta, то анализ некоторых его особенностей поможет нам лучше понять это слово. Фонетическая форма слова atta позволяет отнести его к «разговорным» терминам, и не случайно подобные наименования, и даже идентичные по форме слову atta в значении 'отец', обнаруживаются в самых разных, даже неродственных языках, в таких, как шумерский, баскский, турецкий и т. д. Кроме того, atta нельзя рассматривать изолированно от tata, которое в ведическом, греческом, латинском и румынском языках является традиционным ласковым обращением детей к отцу. И, наконец, как мы убедимся при анализе германского прилагательного со значением 'благородный': *atalos > edel, adel (см. т. 2, кн. I, гл. 8), от этого апеллятива было образовано несколько производных, занявших свое место в лексике социальных установлений.
Из сказанного следует, что atta должно обозначать «отца-кормильца», того, кто растит ребенка. Отсюда и различие между atta и pater. Оба имени могли сосуществовать и действительно сосуществовали довольно долгое время. Если в одной части индоевропейского ареала возобладал термин atta, то причина этого, вероятно, кроется в ряде глубоких изменений в религиозных представлениях и в социальной структуре общества. И действительно, там, где употребляется исключительно слово atta, не осталось и следа от древних мифологических представлений, в которых господствовал бог-«отец».
Что касается обозначения «матери», то наблюдается почти такое же распределение форм: и.-е. термин *mater представлен в скр. matar-, авест. matar, арм. mayr, гр. meter
148 (juT?rr?p), др.-ирл. mathir, ст.-слав, mati, д.-в.-н. muotar. Но в хеттском представлена форма anna-, которая составляет пару с atta 'отец'; ср. лат. anna, гр. annis (dm?) 'мать матери или отца'. Названия отца и матери образованы симметричным образом, оба они оканчиваются на -ter, которое превратилось в суффикс, характерный для терминов родства, позднее во многих языках распространившийся на всю совокупность терминов родственных отношений (ср. ниже, с, 174).
Слова *pater и *mater не поддаются дальнейшему анализу, поэтому невозможно сказать, являлась ли финаль -ter суффиксом изначально. Во всяком случае, она не может быть ни морфемой имени агенса, ни морфемой компаративов; можно только констатировать, что, выделившись из слов *peter и *mater, зта финаль стала показателем определенного лексического класса, а именно класса терминов родства. По зтой причине она распространилась и на другие термины того же класса.
Можно предположить, что два слова со значением 'мать', *mater и *аппа, различались подобно тому, как различались *pater и *atta, ибо «отец» и «мать» — их «благородные» наименования — служат опорой для симметричных представлений в древней мифологии: «небо-отец» и «земля-мать» образуют пару в Ригведе.
Кроме тою, только в хеттско-лувийской группе языков слово anna- было использовано дЛя обозначения «матери» (в лувийском — anni-) подобно тому, как atta- было использовано для обозначения «отца» (в лувийском — tati-). В других языках смысл *аппа довольно расплывчатый: лат. anna, засвидетельствованное в малом количестве примеров, по-видимому, обозначало «кормящую мать» и не соответствует гр. annfs, которое в одной из глосс Гесихия толкуется как 'мать матери или отца'. Подобные слова не имеют точной референции в системе терминов родства.
На основе соответствия скр. bhratar-, авест. bratar, арм. elbayr, гр. phrater Qpparqp), лат. frater, др.-ирл. brathir, гот. bropar, ст.-слав. bratru, bratu, др.-прусск. brati, тох. pracer восстанавливается и.-е. название «брата» в виде *bhrater. Хеттская форма до сих пор неизвестна. Форма армянского языка объясняется фонетически как результат метатезы начальных звуков: bhr- > (a)rb-, которая повлекла за собой диссимиляцию двух г, следующих друг за другом: 1—г.
