Словарь индоевропейских социальных терминов - Бенвенист Э.
ISBN 5-01-003860-9
Скачать (прямая ссылка):
Это и подтверждается таким выражением, как liberum quaesundum causa 'стараться получить (а не знать) ребенка'. Понятия quaestus, quaesto говорят об этом определенно; и то же самое обнаруживается даже в quaerere victum 'зарабатывать, обеспечивать жизнь', quaere-re rem 'наживать добро'. Так, у Теренция читаем: hunc abduce, uinci, quaere rem (Ad. 482) iTipKBepfi его, посади на цепь, выведай дело', то есть исторгни из него правду надлежащими средствами.
Реальным средством добиваются чего-то неопределенно обозначенного как res *вещь'. Здесь важен сам способ, используемый для достижения искомого: о нем не просто спрашивают.
Итак, формула ргесог quaesoque — отнюдь не тавтология и не риторическое усиление. Ргесог значит 'выведывать посредством *ргех'. Здесь слово — посредник между спрашивающим и тем, к кому адресуются; как таковое оно само по себе действенно. Но quaeso отличается от ргесог тем, что оно вменяет использование приемов, соответствующих достижению желаемого, таких, как принесение в жертву трех животных, и даже соединение словесной формулы с приношениями.
Для данной реконструкции пришлось использовать формы *prek- других языков, кроме латыни, в частности иранского. Выше было подчернуто, что иранск. fras, frasta принимают значения 'жертвы', 'заклания' вообще.
Здесь можно снова вернуться к исходному пункту, каковым был латинский титул questor. Теперь очевидно, что квестору не просто вменялось в обязанность провести расследование — его роль в том, чтобы домогаться (quaerere), стараться получить нечто, заручившись материальными средствами: будь то виновника преступления, будь то деньги (и слово сочетается с quaestus) для казны, пополнение и распределение которой находятся на его попечении.
Таково значение имени деятеля quaestor, как можно судить в свете словоупотреблений глагола. В примере из Лукреция prece quaesit нет никакой тавтологии: quaerere управляет расет — это материальный объект, которого стремятся достичь. Какими же средствами? Посредством *ргех — устной просьбой. При других обстоятельствах могут быть применены другие средства.
В итоге можно констатировать функциональную двойственность слова, выдающую древнее его употребление. Для нас «спрашивать» — значит пытаться получить ответ. Данное значение по-разному может быть конкретизировано контекстом; но в Древнем Риме различали две его реализации, каждая из которых воплощалась для римского общества в определенную конкретную форму, которую удалось выявить только с помощью лексического анализа.
Сами глаголы или некоторые из их производных еще сохраняют и обнаруживают в ходе сравнения свидетельства более широкого содержания. Таково возникшее в результате ранней специализации значений расстояние между procus и ргесог в латинском языке. Если бы не были известны значения, позволяющие сблизить лат. procus и лит. pir&ti, было бы труднее отыскать для корня *prek- точный смысл, заметить, что он описывает сугубо словесное действие, исключающее материальные средства, — оно заключается в просьбе, обычно адресуемой нижестоящим лицом к вышестоящему. Поэтому *prek- 'просьба о благорасположении' и отличается от корня (нигде более не засвидетельствованного) , представленного латинским глаголом quaero и именем деятеля quaestor. Глава 8
КЛЯТВА В ГРЕЦИИ
Резюме. - Клятва, торжественное заверение, отдаваемое под поручительство небесных сил, наказующих клятвоотступника, как и понятие «клясться», не имеет общего индоевропейского выражения. В каждом языке возникли формы, вызванные конкретными особенностями этого деяния, в которых просматриваются уже будущие обычаи ордалии*. В частности, во встречающемся уже у Гомера греческом обороте horkon omnunai (оркои d?vwai) со специфическим значением 'давать клятву' можно прямо увидеть его мотивацию - 'брать оркоч': вещь, наделенную роковой силой, которая готова вырваться наружу в случае нарушения обязательства. Древняя священная формула fsto Zeus (Гсттш Zeu'? '—да видит Зевс...') призывает бога стать очевидцем клятвы, а следовательно, непредвзятым судьей (ср. лат. iudex arbiter).
Лат. sacramentum 'клятва' и, возможно, хеттск. Iingais (ср. гр. elenkhos (eXeuxoq) говорят о потенциальном проклятии, своеобразно предопределяющем клятвенное заверение.
Среди религиозных формул, в которых слово выступает само по себе как сила и облекается в своеобразные приемы выражения, нет более торжественных, чем клятва, и ни одно из них не представляется более необходимым для жизни общества. Однако примечательно, что тщетно было бы выискивать общие ее корни. Не существует индоевропейской основы, которую можно было бы отнести исключительно к клятве и обнаружить во всех древних языках. Каждый язык располагает своими формами, и в большинстве случаев эта лексика не имеет этимологии. Неясность происхождения слов, казалось бы, контрастирует с важностью и повсеместностью обозначаемого ими понятия. Поразмыслив, можно найти объяснение подобной рассогласованности между распространением обычая и редкостью общих для него слов. Дело в том, что клятва не является самостоятельным установлением, это не самоценный и самодостаточный акт. Это ритуал, обеспечивающий и освящающий некое заверение. Цель клятвы одна и та же во всех культурах. Но обычай может облекаться в разные формы. Фактически он характеризуется по двум составляющим:
