Словарь индоевропейских социальных терминов - Бенвенист Э.
ISBN 5-01-003860-9
Скачать (прямая ссылка):
К общим условиям, проистекающим из применения сравнительного метода, добавляются особенности, свойственные сфере лексики, которой и посвящена данная книга.
Индоевропеисты уже давно заметили, что лексические соответствия между древними языками проливают свет на основные, прежде всего материальные, аспекты общей культуры; так были собраны свидетельства общего лексического наследия в области терминов родства, числительных, названий животных, металлов, сельскохозяйственных орудий и т. д. Целый ряд авторов начиная с XIX в. и до недавнего времени занимались составлением списков этих общих понятий, оказавшихся, в общем, очень полезными.
Наше исследование носит совершенно иной характер. Мы никоим образом не пытались составить заново перечень индоевропейских реалий, основываясь на важнейших лексических соответствиях. Напротив, большая часть рассматриваемых нами слов не принадлежит общей части словаря. Они имеют специфическое употребление в качестве терминов социальных институтов, но только в отдельных языках; и мы анализируем их и их связи в пределах индоевропейской семьи языков. Таким образом, наша задача — изучить образование и внутреннюю организацию терминологии социальных институтов .
Термин «институт» (institution) следует понимать здесь в широком смысле: это не только классические институты права, государства, религии, но и те менее заметные институты, которые обнаруживаются в производстве, повседневной жизни, социальных связях, в процессе речевого общения и образа мысли. В сущности, это безграничная тема, и целью нашей работы является исследование именно происхождения этой части словаря. Исходной точкой при этом нам обычно служит термин того или иного индоевропейского языка, чреватый дальнейшими широкими связями и ассоциациями, и на на этой основе, начиная с прямого анализа особенностей его формы и смысла, его актуальных связей и противопоставлений, далее, посредством сравнения с родственными формами других языков, мы воссоздаем тот контекст, в котором сформировался этот термин, часто в результате глубоких преобразований. Таким образом, мы пытаемся восстановить лексические ряды, распавшиеся в результате эволюции, выявить скрытые структуры, свести воедино различные употребления технического характера и в то же время показать, как в языках происходит реорганизация системных различий и обновление семантического аппарата.
27 Изучение исторического и социологического аспектов этого процесса мы оставляем другим. Так, если мы исследуем греческий глагол hegeomai и его производное hegemon, то целью анализа является выяснение того, как образовалось понятие «гегемония», но в отвлечении от того факта, что гр. hegemonia значило поочередно превосходство индивида либо нации или было эквивалентно лат. imperium и т. д.; здесь нас интересует только трудноуловимое отношение между термином власти, таким, как hegemon, и глаголом hegeomai в смысле 'думать, полагать'. Таким способом мы выясняем значение-сигнификат (signification) и оставляем другим заняться обозначением вещи (designation). Когда мы обсуждаем германское слово feudum в связи с терминологией животноводства, то лишь попутно упоминаем феодальный строй. В таком случае историкам и социологам лучше будет видно, чтб они могут взять из нашего анализа, в котором не содержится никаких допущений экстралингвистического характера.
Таким образом, мы ограничиваем задачу лингвиста. Свой материал он черпает из обширной сокровищницы установленных соответствий, которые переходят без особых изменений из одного этимологического словаря в другой. Эти данные по своей природе довольно разнородны. Они черпаются из разных языков и входят в состав отличных друг от друга систем, каждая из которых имеет свое собственное непредсказуемое развитие. Прежде всего необходимо доказать, что выбранные формы соответствуют друг другу и являются продолжением одной и той же исходной формы; необходимо также объяснить их возможные различия, иногда значительные, как фонетического и морфологического, так и смыслового характера. Так, например, возможно сближение армянского kcun 'сон' и латинского somnus 'сон', поскольку известны правила соответствий, которые позволяют восстановить общую форму *swopno-. Можно сблизить латинский глагол сагро 'собирать' с немецким существительным Herbst 'осень', ибо Herbst в древневерхненемецком имело форму herbist, а herbist восходит к до германской форме *karpisto-, которая, собственно, значит '(время) наиболее удобное для сбора урожая' (ср. англ. harvest); это подтверждается и греческим существительным karpos "плоды земли, урожай'. Однако такое же простое и на первый взгляд такое же удовлетворительное сближение латинского корня teks- (в глаголе texo) и корня taks- в санскрите, форм, которые находятся в точном соответствии друг с другом, наталкивается на серьезное препятствие: лат. texo значит 'ткать', а скр. taks 'обтесывать топором'; невозможно понять, как одно из этих значений может быть производным от другого и от какого более древнего значения они оба могли бы происходить, поскольку в основе «ткачества» и «плотничества», по-видимому, нельзя найти какую-то общую технику.
