150 языков и политика. 1917 - 2000. Соц-лингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. - Алпагов В.М.
ISBN 5-4282-158-7
Скачать (прямая ссылка):
Единственная альтернатива ирландскому варианту — путь Польши, Венгрии, Финляндии и пр. Везде необходим переходный период, и "кавалерийская атака" на русский язык, как и на прочее наследие вековой истории, нередко захлебывается, а жизнь берет свое. Переход с русского языка на национальный почти везде идет медленнее, чем это представлялось национал-радикалам десять лет назад. Но если существующий вектор развития окажется окончательным, то второстепенная роль русского языка в будущем, если не ближайшем, то более отдаленном, неизбежна для большинства новых государств. С юридической точки зрения конституционный статус русского языка как языка межнационального общения — вероятно, закономерное компромиссное решение. Но дело не только в юридическом статусе того или иного языка. В независимой Финляндии, где издавна была значительной роль шведской культуры, с самого начала шведский язык был равноправен с финским, хотя шведы составляли лишь несколько процентов населения (отметим, 41 о русский язык после 1917 г. там никакого официального статуса не имел, получил он его лишь в наши дни, хотя русских в Финляндии совсем мало). Права шведского языка сохраняются и по сей день, но реально роль шведского языка, за исключением Аландских островов, очень невелика, все финские шведы двуязычны, а финны шведского языка не знают [Skutnabb-Kangas, 1983, с. 66, 72|.
Вероятно, статус шведского языка в Финляндии, где гарантированы его права во всех сферах (существуют университеты с обучением на нем и даже шведоязычные воинские подразделе-
197
ния), — максимум того, на что может рассчитывать русский язык в перспективе (речь, конечно, не идет о странах, где победит ирландский вариант). Нечто большее может иметь русский язык и в том случае, если некоторое государство останется в рамках русской культуры, если его население будет воспринимать русскую культуру в том или ином виде более "своей", чем западную, прежде всего англоязычную, массовую культуру. Тут тоже что-либо трудно предсказывать.
Все сказанное, разумеется, не означает, что изменение статуса русского языка должно происходить в обидной для русскоязычного населения форме. Безусловно, те русскоязычные, которые оказались в другом государстве взрослыми людьми, никогда не станут полноценно двуязычными (речь, конечно, нс идет о том меньшинстве, которое было двуязычно и раньше). Такие люди в лучшем случае смогут как-то с большим трудом объясняться по-узбекски или по-эстонски. Переходный период может закончиться лишь со сменой поколений. А до тех пор нельзя лишать значительную часть населения права говорить по-русски в государственном учреждении, смотреть русскоязычное телевидение, повышать свой образовательный статус Иначе неминуемы либо массовый отъезд русских, либо серьезные социальные конфликты. А во всех новых государствах, включая и прибалтийские, процент русскоязычного населения велик среди специалистов. Поведение знающего русский язык эстонского чиновника, не желающего говорить с посетителем по-русски, — типичный пример шовинизма малого народа. А "черный расизм" часто бывает жестче "белого". Многое зависит от государственной политики. В Зимбабве и через два десятилетия после провозглашения независимости в основном сумели сохранить европейское население; среди прочих факторов играет роль и возможность пользоваться английским языком. А в Алжире, как уже говорилось, все французы после 1962 г быстро уехали. Лучший способ с точки зрения национальных элит обеспечить господство своих языков — развитие на них школьного образования. А, как уже говорилось выше, во многих новых государствах пока что национальным языкам русское население учат плохо. Иногда это делается сознательно, с целью косвенного поощрения отъезда русскоязычных. И конечно, нельзя делать здесь ставку только на принуждение, как это происходит в Эстонии и Латвии. Русскоязычные должны ощущать престижность языка, который им приходится учить, а достичь этого сложно.
198
Если русское население может ожидать перспектива двуязычия, то станет ли одноязычным тот или иной господствующий этнос? Где-то, особенно в Прибалтике и западных областях Украины, такая задача форсируется; важнейшее средство здесь — снижение престижности русского языка. Но пока что даже переговоры между делегациями прибалтийских государств часто ведутся по-русски.
Безусловно, отказ от русского языка наиболее последователен там, где ставится задача прямой интеграции в западный мир. Для Средней Азии, Казахстана, отчасти для Закавказья вопрос стоит иначе. Русский язык для этих народов всегда был "окном в мир", прежде всего на Запад. А как будет дальше? Еще не так давно автор монографии о языковой политике в СССР предсказывал, что даже если СССР каким-то образом распадется, то культурная ориентация многих народов на русский язык останется [Lewis, 1972, с. 211]. Оправдывается ли этот прогноз?
По одной из точек зрения, все скоро изменится. Французский политолог Оливье Руа заявляет, что в Средней Азии "русский язык остается языком международных отношений и культурного общения среди людей старше тридцати лет, но этому приходит конец, поскольку Россия не проводит никакой политики культурной помощи... Русский язык как язык международного общения заменяется в настоящий момент английским языком На это уйдет двадцать лет, но лингвистическая и культурная дерусифи-кация очевидна. Дерусификация Средней Азии и Азербайджана идет полным ходом... Куда номенклатура посыпает нынче учиться своих детей? В англоязычные школы, конечно! Куда армия отправляет учиться своих будущих офицеров? В Соединенные Штаты, Турцию, даже Индию... Пять лет тому назад узбекский посол (во Франции. - В. А.) мог говорить только по-русски, теперь он говорит по-узбекски. Мой переводчик в сельской местности в Фергане пять лет назад говорил по-русски, а теперь у него с русским проблемы! Люди перестают понимать русский язык или делают грубейшие ошибки — в общем русский стал для них Иностранным языком! (ср. выше слова И. Каримова о 905% знающих этот язык. - В. А.)... Через 20 лет мусульманские республики ничем не будут связаны с Москвой, если Москва не начнет проводить решительную политику сотрудничества, а ,не навязывания своей воли" |РМ, 31.07.-06.08.1997].
