150 языков и политика. 1917 - 2000. Соц-лингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. - Алпагов В.М.
ISBN 5-4282-158-7
Скачать (прямая ссылка):
Такая романтическая эйфория скоро пошла на спад. Немедленному отказу от русского языка во всех новых государствах препятствуют два фактора: недостаточный уровень развития новых национальных языков и противодействие русскоязычного населения. В части государств добавляются и еще два фактора: сильная русификация основной нации и существование нацменьшинств помимо русских1.
Мы уже отмечали, что в ряде сфер в советское время (как и до революции) русский язык господствовал безраздельно или почти безраздельно. Это не моїло не сказываться и на развитии ряда функциональных стилей других языков, научною, технического, военного, иногда и делового. Б том же казахском языке к
1 О последнем факторе мы не имеем возможное™ специально говорить, част гпесь не хватает информации Отмстим лишь, что гаесь продолжаются тс же пронесен, о которых говорилось в предшествующих главам, но вышли наружу ранее скрышс настроен ив Нв одном полюсе находятся народы, готовые * ассимиляции, вроде мегрельисв и евлшн или лило* в Латвии, здесь нет особых проблем. Серьезнее, нелримгр, ситуация с гаіа>замн. согласными на жизнь в молдавском государстве, но требующими автономии и гараіггирован-iiux прав для своего языка Другой полюс • абхазы или караГчшские армяне, нс желающие подчиняться соответственно Tp)JHH или Азербайджану, абхазы и сейчас лояльны к русском> языку, но отвергают грузинский
167
1991 г. просто не хватало для многих областей разработанной терминологии и общепринятых норм. Даже в национально однородной среде нелегко сразу, например, сменить язык вузовского преподавания технических дисциплин или команд в армии. К тому же взрослому человеку независимо от его идейных взглядов и культурных ориентации трудно ломать сложившиеся привычки и стереотипы, в том числе и языковые А русские языковые стереотипы были сильны в любой профессиональной сфере. Даже на Украине, где в 20-е гт. были созданы достаточно разработанные нормы научно-технического стиля и где даже в более позднее время не исчезла традиция публикации научно-технической литературы по-украински, вторичная украинизация идет, особенно в центральных и восточных областях, не очень легко. Правда, в отличие от конца 20-х гг., дело не дошло до арестов преподавателей, не желавших читать по-украински. Но в том же Киевском политехническом институте постановление о переходе всего обучения на украинский язык с 1 сентября 1993 г. осталось на бумаге. Иногда как временная мера используется дублирование одной и той же функции двумя языками: в национально однородной Армении все же пока "есть армянский и русский лечебные факультеты в мединституте с абсолютно одинаковой проіраммой" |Туманян, 1994, с. 77|
Однако опыт многих стран, в том числе и СССР в 20-30-е гг. показывает, что эти трудности серьезны, но не непреодолимы. При этом значимы не столько собственно языковые, сколько культурные трудности. Венгерский язык или иврит по происхождению и строю резко отличны от большинства европейских, но проблема перехода на них всех сфер культуры в соответствующих странах была решена сравнительно быстро. Гораздо труднее идет этот процесс в таких странах, как Шри Ланка, Бангладеш, Камбоджа, хотя там и сравнительно ясен вопрос о выборе государственного языка. Перевести европейскую систему понятий, скажем, на кхмерский язык нелегко; уже поэтому в Камбодже роль французского языка по-прежпему велика. Сходные проблемы существуют и в СНГ. К тому же замедляющим фактором в ряде новых государств является упоминавшийся выше "апартеид": полноценное использование узбекского или туркменского языка в промышленности будет возможно лишь после его преодоления. (Сравните ситуацию в близком по языку и культуре Азербайджане, где "апартеида" нет.)
168
При этом следует учитывать разрыв между общественными настроениями, часто стимулируемыми официальной политикой государства, и многолетними привычками. Нередко реальное языковое поведение независимо от степени развития того или иного языка в той или иной сфере продолжает определяться привычками советского времени. При обследовании, проведенном в 1995 г. в Баку, выяснилось, что значительная часть опрошенных азербайджанцев склонна заявлять о незнании русского языка; при этом однако те же люди в ответе на другой вопрос признавали, что они среди телеканалов предпочитают смотреть московские каналы "Останкино" и НТВ, то есгь русскоязычные. С другой стороны, знающих турецкий язык оказывается почти столько же, сколько знающих русский, но турецкое телевидение смотрят гораздо меньше, чем российское [Рубенчик, 1997, с. 20]. Безусловно, языковое бытие азербайджанцев после 1991 г. изменилось значительно меньше, чем языковое сознание. Даже в казалось бы полностью украинизированном Львове после отключения в 1995г. московского канала 67% опрошенных хотели его восстановления |НГ, 04 04.1997].
Гораздо сложнее и болезненнее проблема русскоязычного населения. В 1991 г. за пределами России оказалось около 25 млн. русскоязычных. Наряду с недавними переселенцами среди них немало тех, кто прожил всю жизнь там, где живет сейчас. До 199Ir они удовлетворяли потребность идентичности и потребность взаимопонимания, в большинстве они одноязычны. Сейчас они оказались в тяжелейшей ситуации. Настроения таких людей выразил покойный харьковский поэт Б. Чичибабин в стихах: "Я с родины не уезжал, за что ее лишен?".
