150 языков и политика. 1917 - 2000. Соц-лингвистические проблемы СССР и постсоветского пространства. - Алпагов В.М.
ISBN 5-4282-158-7
Скачать (прямая ссылка):
С такими языками, как грузинский или польский, приходилось считаться в большей степени, но и там временами предпринимались весьма суровые меры Политика в отношении грузинского языка была очень непоследовательной и несколько раз менялась, грузинские школы то закрывались, то вновь допускались (Hewitt, 1985, с. 168; Hewitt, 1989, с. 126-127). В Польше "политика невмешательства в национальную жизнь" продолжалась в полной мере лишь 15 лет. до первого польского восстания 1830-1831гг. и с некоторыми ограничениями — до второго польского восстания 1863 г. Потом польский язык четыре десятилетия изгонялся из учебных заведений и из любой официальной сферы.
В отношении "инородцев", как правило, не ставился вопрос об их ассимиляции, в том числе языковой, поскольку, как считалось, они еще "не доросли" до этого (или же ассимиляция искусственно сдерживалась, как это было с евреями). К тому же большинство районов их расселения либо недавно вошло в состав России, либо имело очень неразвитую инфраструктуру. Поэтому контакты большинства "инородцев" с русскими, особенно в Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке, были незначительны, а хозяйственное освоение регионов их проживания лишь начиналось. В Средней Азии русскоязычной царской администрации часто хватало общения с местным населением через переводчиков, в качестве которых обычно использовались татары. Большинству "инородцев" просто незачем было знать русский язык, тем более что в армии они не служили и редко меняли ме-
31
сто проживания. Именно из-за этою, а вовсе не из-за какой-то "гуманной" политики иарской администрации тогда еще мало было вымирающих языков, а большинство языков с малым числом носителей оставались устойчивыми. Вымирание языков уже шло, но прежде всего в более хозяйственно развитых районах. Тогда уже стала неблагополучной судьба, например, мелких прибалтийско-финских языков: воде ко [о и ижорского к юго-западу от Петербурга и ливского западнее Риги.
Царская администрация мало обращала внимания на культурное развитие "инородцев". Более активную роль в нем играла православная церковь, развивавшая миссионерскую деятельность. Она мало что дала в отношении мусульманских народов, но многие народы, сохранявшие традиционные верования, постепенно христианизировалась: чуваши, мордва, удмурты (вотяки), якуты и др. Переход в православие превращал эти народы в полноправных граждан империи. Политика в отношении христианизации не была однородной: шла борьба между откровенными ассимиляторами и сторонниками постепенного приобщения этих народов к русской культуре. Последнюю точку зрения выражала казанская школа миссионеров во главе с выдающимся тюркологом Н. И. Ильминским. Ее представители считали, что первоначальный этап приобщения народов Поволжья, Урала и Сибири к православию и русской культуре должен проходить на родных для этих народов языках. В связи с этим они создавали для ряда языков письменности на кириллической основе, переводили на них литературу, прежде всего религиозную, открывали школы. Н. И Ильминскнй даже предлагал организовать для просвещаемых народов образование на всех уровнях вплоть до университетского на их материнских языках; это предложение, однако, не нашло поддержки у правительственных чиновников, в целом благоволивших к Н. И. Ильминскому [ К out a is о ff, 1951, с. 118| В основном же речь могла идти лишь о начальном образовании с последующим переходом на русский язык Русификация христианизированных народов шла довольно быстро. Хотя, например, мордовский язык был далек от исчезновения, но перед революцией господствовала точка зрения о том, что исчезновение этого языка — лишь вопрос времени |Krcindlcr, 1985 а, с. 241-242].
Помимо миссионеров сторонниками образования на материнских языках были представители еще немногочисленной русифицированной (или, что в данном случае то же самое, европеизированной) интеллигенции. Они с конца XlX в. появлялись как у
32
христианизированных, так и у мусульманских народов. Можно назвать ученика Н. И. Ильминекого, просветителя казахского народа Ибрая Алтынсарина, известного чувашского педагога И. Я. Яковлева и др. Их усилиями с 70-80-х гг. XIX в. создавались национальные школы. Однако таковых было очень мало. К их деятельности, особенно среди неправославного населения, была равнодушна русская администрация. Их не поддерживали и образованные люди традиционного типа, ориентировавшиеся на ні колы привычного образца, где учили лишь старописьменным языкам: классическому арабскому, чагатайскому, письменному монгольскому и др. Уровень образования среди многих "инородцев" был крайне низок, даже в 1915 г. в Ферганской области грамотность достигала лишь 2,9%, а в Самаркандской области — 3,2% [Allworth, 1967, с. 368-369|. Еще хуже дело обстояло с малыми народами Сибири и Дальнего Востока, где все попытки миссионеров и ссыльных революционеров оказались неудачны, ни одна из школ не дожила до XX в [Kreindler, 1985 Ь, с. 350].
Определенные изменения курса происходили не только в отдельных регионах, но и в стране в целом. При этом степень жесткости политики далеко не совпадала с общим соотношением консерватизма и либерализма. Относительно либеральное и реформаторское царствование Александра 11 было, как можно видеть из приводившихся выше фактов, периодом максимально жесткой языковой политики, особенно на западе империи. И это естественно, поскольку реформы Александра Il были направлены на ускоренную капитализацию России, развитие единого рынка, единой административной системы, усиление армии и, не в последнюю очередь, на распространение единой, то есть русской культуры, прежде всего через значительное распространение школьного образования. Отсюда — вполне естественными были и меры по усилению позиций русского языка, до которых просто не доходили руки в застойную эпоху Николая I. Естественно и то, что более активно эти меры велись в экономически более развитых районах Европейской России. Сыграло роль и польское восстание, поддержанное и литовцами: власть старалась принять меры, не допускавшие его повторения. В то же время после революции 1905 г. власть вынуждена была пойти на либерализацию национально-языковой политики. Подъем оппозиционных движений, в том числе национальных, требовал поиска компромиссов.
