Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
3 Нагбму ходить - не стьщйтнся.
4 А и дёнег нету - перед деньгами,
5 Появилась гривна — перед злыми дни.
? Не бывать тшешатому кудрявому,
7 Не бывать гулящему богатому.
діїе отр6ститъ дерева суховерхого,
9 Не откормить коня сухопарого. 10 Не утеши ти дитя без матери, і j Не скроить атласу без м?стер&
IL 12 А горе, горе гореваньице, ! з А и лыком гбре под поясалось,
14 Мочалами нбги лэопутаны.
15 А я от горя в темпы леса,
16 А горе {...) прежде век зашёл;
17 А я от горя в почёстный пйр+ 13 А горе зашел, - впереди сидит;
106 І 19 А я от горя на царев кабак, J0 А горе встречает - пйва тащит: 21 Как я наг то стал» насмеялся он.
! История незадачливого молодца (или девицы), преследуемого персонифицированным мифологизированным Горем, пересказывается во многих русских лирико-эпических песнях, одни из которых преимущественно — эпические, другие, как вариант Кирши, — лирические. Русская литература XVII в. старалась стереть границу, отделяющую письменную литературу от устной. Стали записываться поэтические тексты, традиционно передававшиеся лишь из уст в уста, и на рубеже фольклора и письменной литературы возникло несколько произведений гибридного характера, в частности, пространная «Повесть о Горе и Злочастии» сохранившаяся в единственном списке, датированном концом XVII в.3 Нельзя не согласиться с исследователями этой замечательной поэмы, созданной в стихотворной форме устного эпоса, и в особенности с Ржигой, детально сопоставившим ее текст с народными песнями о Горе40, в том, что древний мотив нескончаемого горя «Повесть» заимствует из устной поэзии, преобразуя его в сложный художественный синтез писательского и народного творчества (с. 314 и след.). Возможно, что эта рукописная поэма XVII в. в свою очередь оказала какое-то воздействие на народные песни данного цикла, хотя все общие черты, связывающие ее с некоторыми песнями, характерны для поэтики фольклора, а ни один из книжных элементов, присущих рукописи XVII bt, в устном эпосе и устной лирике не отражен. Таким образом, предположение о значительном влиянии, оказанном народной поэзией на рукописную поэму, обосновано несравненно лучше, чем допущение о проникновениях с противоположной стороны.
Полностью неправомерно, в частности, утверждение Ржиги о том, что вариант Кирши был лирическим произведением, навеянным «Повестью». И с тем, что в случаях текстового совпадения песня оказывается «производной» от «Повести», вряд ли можно согласиться. Наоборот, общие с «Повестью» черты органически связаны в песне со всем своим і контекстом и основаны на традиционных принципах устной поэтики, I тогда как в «Повести» они появляются спорадически и непоследовательно и помещаются в чуждый им контекст. Данные фольклорные формулы могли быть заимствованы литераторами XVII в, из устной традиции, I Некоторые из таких афористических формул вошли также в репертуар І народных пословиц. Ср. стих 1 и 2 песни с пословицей, приводимой у І Даля: В горе жить - некручинну быть; нагому ходить - не соромиться4 , I Более того, в варианте Кирши обнаруживаются некоторые мотивы, при! сущие и другим народным песням на іу же тему, но отсутствующие в І «Повести», Неукоснительно соблюдавшийся в этих фольклорных про из-I ведениях на тему о горе параллелистический канон явно страдает от пере-І носа из устной традиции в рамки письменного текста, обнаруживая частые пробелы, разного рода коррективы, а также отклонения от принятых стихотворных форм и способов сопряжения стихов4
Предложенную Хайтауэром схему описания китайского параллелизма можно применить и к русской народной поэзии. Основной структурной единицей в обоих языках является двустишие, а «главный эффект I всех других разновидностей параллелизма заключается в том, чтобы вы-I дел ять повторяемую модель. И на основе этой модели, или ряда моделей,
I
107 более тонкие формы грамматического и звукового параллелизма ведут свой контрапункт — серию ударений и тонов» (указ, соч., с. 61, 69). Типичная черта китайских параллелистических текстов, анализируемых Хайтауэром, — нерегулярно встречающиеся tfизолированные единичные строки», призванные главным образом сигнализировать о начале и конце целого текста или его абзацев, - обнаруживается в том же виде н в русской народной поэзии и, в частности, в песне Кирши. Хаитаузр выделяет в качестве абзаца достаточно крупную структурную единицу, «которая знаменательна как тем, что отмечает ступень в развитии темы, так и тем, что до какой-то степени определяет форму двустиший, которыми она разрабатывается»- Сходные наблюдения над непарными стихами карело-финских рун в начале либо самой песни, либо какой-то ее автономной части были сделаны Алквистом (с. 177). Согласно Штейницу (§ 11), десять из девятнадцати эпических песен «Калевалы», записанных в 1830-е годы от выдающегося карельского рапсода Архиплы Перттунена, открываются не имеющей параллели строкой. В библейской поэзии, в особенности в Псалмах, «единичные строки, или моностихи, встречаются», как указывает Драйвер, «отнюдь не часто и используются с тем. чтобы подчеркнуть какую-то мысль в начале, а иногда и в конце текста» 3.
