Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
10 в особенности же приведенные Блоком примеры заумных заговоров:
Ay, ау» шихарда кав да!
Шивда, вноза, мятта, миногам,
Каанди, инди, якуташма биташ,
Окуто ми ми нуффан, зидима,
Якобсон на протяжении своего научного творчества не раз обращался к анализу структуры этого русского заговора и других, ему подобных. Он приходил к выводу, что в звуковых сочетаниях (типа каандиt инди) ; в нем использованных, могли сказаться и некоторые общие законы, проявления которых он видел и в явлениях глоссалалии (говорения с богом или духом), и в раннем детском творчестве у разных народов. Соответствующий раздел в последней его книге поражает и постоянством предмета изучения - он специально разбирает детские считалки, которыми, как и другими видами детского фольклора, в особенности заумного, заинтересовался еще в школьные годы, — и нараставшим углублением его разысканий.
Была еще и особая причина в том увлечении, с которым молодой Якобсон занялся в 10-е годы исследованием заклинаний и заумных заговоров, которые он находил в старых книгах, а лотом иной раз еще мог разгадывать и с помощью крестьян, сохранявших обрывки ведовских знаний и колдовских речей, В ту пору Якобсон сам начал писать заумные стихи и познакомился с Хлебниковым, которому показал выписки из старинного сборника заговоров. Хлебников был поражен сходством своих заумных стихов с теми, которые найдены в русском фольклоре. Эти последние он включил в собственное сочинение «Ночь в Галиции)?. Занятия поэтикой русского фольклора привели Якобсона к наиболее смелым опытам в современной ему поэзии.
4
Как и для многих крупнейших предствитепей европейского авангарда, исходной точкой для занятий Якобсона поэтикой индивидуального стиля явилась поэзия Малларме. Он переводил на русский язык один из труднейших сонетов французского символиста и комментировал его. Позднее он вспоминал: «Это было в 1912 году, когда начала развертываться русская футуристическая или» говоря шире, авангардная поэзия, появился целый ряд словотворческих откровений величайшего русского поэта нашего века, В. Хлебникова (1885—1922), навсегда меня зачаровавшего, и, наконец, увлекательные программы и декларации «Слова как такового». Этому расцвету новой русской поэзии предшествовало замечательное развитие новой живописи. Французское постимпрессионистическое изобразительное искусство и увенчавший его достижения кубизм широко проникали в довоенную Москву, не только в репродукциях и печатных обзорах, но и в оригиналах, которые заняли существенное место на московских выставках и в частных картинных галереях. Л рос среди художников,
1 9
Jakobson R.j Waugh L* The sound shape of language. B loommgto n— London, Indiana University Press, 1979, p> 211-220.
11 и их сосредоточенные обсуждения основных элементов живописного пространства, цвета, линейной характеристики и фактуры полотен были мне так же близки, как назревшие вопросы словесной массы в поэзии по сравнению с обиходной речью. Начиная с неш средств енно довоенных лет, русские зрительные искусства одновременно с московскими и петербургскими театральными исканиями, с новыми архитектурными проектами с очередными литературными исканиями и достижениями приобрели, не преувеличивая, Мировое значение. Такие знаменательные эксперименты, как беспредметная живопись и прозванное «заумным» словесное искусство, аннулируя изображаемый или обозначаемый предмет, ставили наиболее остро вопрос о природе и значимости элементов, несущих семантическую функцию в пространственных фигурах, с одной стороны, и в языке -с другой. Именно эти, верилось, решающие задачи путей к новому искусству и к новому пониманию элементов значения, как в живописи, так и в языке, были основным мотивом, сблизившим любознательного подростка с неутомимым искателем новых живописных форм Казимиром Малевичем и пытливым аналитиком слова Велимиром Хлебниковым и его предприимчивым хитроумным сообщником Алексеем Елисеевичем Крученых»20. О круге эстетических воззрений Якобсона, возникших под влиянием сопоставления новейших течений в искусстве с современным им пересмотром основ физического знания, позволяют судить такие его ранние (1919 г.) статьи, как «Футуризм»2Якобсон и позднее сохраняет интерес и к современной ему физике (и другим естественным наукам), и к поискам нового в живописи. Но такое острое переживание единства научного и художественного переворота во взглядах на время и пространство могло быть только в том десятилетии 1906—1916 гг., на которое приходится появление специальной теории относительности, по времени совпавшей с ретроспективной выставкой Сезанна, и становление общей теории относительности, завершение которой было одновременным с такими заключительными этапами нового искусства, как балет Шарад» Кокто и Пикассо.
Когда мы говорим о крупной личности творческого склада, существенно понять те черты индивидуальности, которые совпадают с духом времени — с «социальным заказом», как сказал бы молодой Якобсон и его товарищи по новому литературоведению, Большие перемены, взрывы, перевороты происходили во всех областях социального и духовного развития. Якобсон по своему складу был натурой мятежной, романтиком, устремлявшимся к новому. Поэтому его попытки построить новую поэтику связаны с поэтами русского футуризма — Хлебниковым и Маяковским — и с тем течением в русском литературоведении, которое поднималось навстречу этому литературному эксперименту. Общество по изучению поэтического языка (ОПОЯЗ) было создано при деятельном участии Якобсона весной 1916 г.
