Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
Ср. аналогичную принудительность грамматического рода по отношению к прилагательному принадлежности в детской песенке:
На бабью рожь, На мужичий овес, На девичью гречу, На маличье просо41.
Излюбленным синонимическим материалом являются иностранные и диалектические слова:
Там по л у боязливо стонут: Бог, Там шепчут тихо: Гот, Там стонут кратко: Дье.
(«Маркиза Дээес») [IV, 235] Сколько скуки в скоке скалки! О день, и динь, и дэень! О ночь, нуочь и ничь! Морской прибой всеобщего единства* («Детивьщры») [И, 168]
(Нуочь и ничь — украинские, фонетические варианты, дзень — белорусский, динь— диалектический великорусский,) Ср. у Маяковского:
В честь
Твоего — сиятельный — сана:
Бр-р-а-во!
Эвива!
Банзай!
Ура!
Гох!
Гип-гип!
Вив!
Осанна!
(«Человек»)
307'
is* Иноязычные слова вообще находят себе богатое применение в поэзии, будучи неожиданны своим звуковым составом, при приглушенном значении.
Таковы же и неологизмы Хлебникова на основании собственных
имен:
0. достоевскиймо бегущей тучи,
О пушкиноты млеющего полдня,
Ночь смотрится, как Тютчев,
Безмерное замирным полня.
(«Мирсконца») [II, 89]
Усадьба ночью, чингисхань!
Шумите, синие березы,
Заря ночная, зоратустрь!
Л небо синее, моцарть!
И сумрак облака, будь Гойя!
Ты ночью, облако, роопсь!
(«Четыре птицы») (II, 217]
Здесь, как и в большинстве случаев, юмористическая поэзия оказывается провозвестницей новшества. Ср. у Пушкина: кюхелъбекерно, огоичарован. У Кольцова уже вне юмористического применения: пилатить. Собственные имена, фамилии, в практическом языке - ярлыки, связанные с называемым объектом лишь ассоциацией по смежности и не вызывающие нормально никаких словесных переживаний. Иное дело в эмоциональном языке и в поэзии. В последней наблюдаем, во-первых, подновление значения; в юмористическом применении у Пушкина:
Веселися, Русь! Наш Глинка —
Уж не глинка, а фарфор.
У Хлебникова: «Из Пушкина трупов кумирных пушек наделаем снаж У Маяковского: «Сыт, как Сытин».
Во-вторых, выступает чисто поэтическая этимология: «О Тютчев тучк [IV, 233]
IX
Подобно сопоставлениям семантическим, рифма как сопоставление эвфоническое в современной поэзии очень приблизительна (сходное на фоне контрастирующего). Для звукового составахлебниковскойрифмы, да и вообще рифмы в новой русской поэзии, характерно:
1. Согласные более валентны, чем гласные. Это вообще черта современной эвфонии.
Литературный старовер Андреевский возмущался неорганизованным вокализмом в стихах предтечи модернистов Случевского. Уже по мнению Алексея Толстого, безударные гласные никакого значения не имеют. «Одни согласные считаются и составляют рифму». Для современного поэта такие пушкинские рифмы, как меня — моя, себя — я, любви — мои, она — сошла и т.п.42, совершенно немыслимы.
2. Различие между твердыми и мягкими согласными в значительной степени приглушено.
308 Гласные акустически характеризуются высотой основного тона, а акустическое различие между согласными палатализованными и непала-талиэованными есть также различие в высоте основного тона. Итак, эволюция поэтической эвфонии параллельна пути современной музыки - от тона к шуму,
3, Пушкинская школа культивировала в рифме замыкающие звуки, современная поэзия — звуки опорные, звуки замыкающие могут не совпадать,
4. Согласные могут быть нетожественны, а лишь сходны акустически.
5, Порядок согласных может быть неодинаков (рифма-метатеза),
6. Ударение в рифмующихся словах может не совпадать.
Если рифма генетически была ритмической фиксацией, узаконением, как бы кристаллизацией отдельного типа эвфонической структуры, то рифма современная исходит и из ряда других типов (например, в области повтора — из типа СБА). Очевидно, выпады поэтов разных школ и периодов прошв рифмы объясняются в значительной степени тем, что она является канонизацией всего лишь одного типа, т.е. оскудением по сравнению с «искусным подбором гласных или ,согласных букв при самом течении речи», за который ратовал, порицая рифму, поэт Семен Бобров43. Это обогащение рифмы могло осуществиться тогда, когда внимание стало настойчивей фиксироваться на эвфонической структуре стиха: те построения, которые прежде оставались скрыты (latent), наконец всплыли на светлое поле сознания.
В области повтора, единственного из неканоннзованных эвфонических приемов русской поэзии, которому оказалась посвящена удовлетворительная работа44, русские поэты прошлого осознали только тип AB. Только на зтот тип обращают они внимание в своих заметках о стихах. Пушкин говорит о музыкальных звуках <(вла — в л а», Семен Бобров отмечает художественную строку у Ломоносова: «Только мутился песок, лишь белая пена кипела».
Радищев возмущается какофоническим стихом Тредиаковского; «Книга держима им была собранием имновж Рифма, оставаясь проявлением последовательной или частичной симметрии в эвфоническом отношении, идет на протяжении истории русской поэзии от симметрии семантической, синтаксической и морфологической сперва к асимметрии синтаксической, потом к асимметрии морфологической. Симметрия морфологическая сохранилась только в поэзии неологизма, о чем было сказано уже выше.
