Работы по поэтике: Переводы - Якобсон Р.
Скачать (прямая ссылка):
Три начальных слова содержат по три, а остальные по два согланых. Репертуар консонантных классов, обнаруживаемых в трех первых словах, т.е. в словах, заключающих по три согласных, состоит из плавных (Jfj и /1/), губных (Jvj и /Ь/), зубных (Jt*j и /t/) и велярных (JkjX
Состав и порядок, в котором согласные различных классов выступают в начальном слове (плавный — зубной — велярный), соответствуют составу и порядку (согласных] тех же классов в начале всех трех первых слов (плавный — зубной — велярный) .
Состав и порядок последних согласных в конечном [третьем] слове (велярный — губной — плавный) соответствуют составу и порядку [согласных] тех же классов перед заключительными гласными всех трех первых слов.
Состав и порядок согласных во втором слове (зубной — велярный — губной) соответствуют составу и порядку тех же консонантных классов в середине всех трех первых слов.
Короче говоря, между местом всех трех согласных в слове и местом слова в составе вступительного троесловия неуклонно царит строгая симметрия.
j Начальный и последний согласный первого слова (плавный — веляр-
I ный) образуют зеркальную симметрию с начальным и последним соглас-I ным третьего слова (велярный — плавный). Велярный занимает в трех 1 начальных словах зеркально симметричное положение (3-2-1) по отношению к порядку этих слов (1-2-3). В пределах слова велярному может предшествовать только зубной, а следовать за велярным только губной. Итак, распределение согласных в трех вступительных словах следует неотступной схеме:
Безударный вокализм всех имен последовательно сводится к фонеме /а/; таковы, например, оба безударных гласных слова Кобыла t В трех заключительных словах фонема /а/ выступает не только в безударных, І но и в ударных.слогах, тогда как мы отметили, что в остальных словах безударному /а/ противопоставлены подударные /ё/, /і/. Заключительная трехчленная серия вообще отличается тенденцией к однородности, а именно повторением слов (Каша! Каша!), непосредственным повтором слогов (Баба!), тождеством гласных ударных и безударных сквозь всю серию
плавный
зубной
велярный
зубной
велярный
губной
велярный
губной
плавный
251 (/а — а — а — а — а — а/)* Компактность ударного гласного во всем заключительном троесловии и опять-таки компактность обоих согласных (велярного и палато-альвеолярного) в конечном двоекрашом слове создают вершину консонантной и вокальной компактности: Баба! Каша! Каша/
«Мочи моей нет?» — гласит, согласно Соллогубу, тургеневский комментарий к заклинательному экспромту: «Душит меня здесь, душит!., Я должен себя русскими словами успокоить!» Так непритязательная баба с кашей оказывается победоносно противопоставлена троим величественным дворецким и двоим обедавшим в зале джентльменам «еще более одеревенелого вида». Женский род и пол в тургеневском выпаде контрастирует с мужским укладом чопорного клуба.
Связка сельских овощных имен, перерастающая в исступленную тягу к бабе-вершительнице и каше, вершинному достижению русской народной кулинарии, отвечала на священнодействия («другого слова, -говорит Тургенев, — я употребить не могу»), творимые троицей дворецких, походивших гораздо более «на членов палаты лордов, чем на дворецких». Чтобы выразить, как, торжественно блюдя ритуал неукоснительной диеты, предписанной бедняге Жемчужникову, «самый важный дворецкий» ставил за одним блюдом следующее одного и того же содержания блюдо с поочередным величественным возгласом: First cutlet, Second cutlet, Third cutlet; для всего этого, по словам Ивана Сергеевича^ «нет слов на человеческом языке», и пятерка велярных согласных тургеневского лихорадочного языкоговорения с его заключительным словцом Каша! Каша! непосредственно перекликаете^ и аллитерирует с троекратно раздававшимся cutlet при обрядном появлении неизменного яства на серебряном блюде под серебряным колпаком*
Может быть, в повествовании вкрались позднейшие тургеневские прикрасы и домыслы, как намекает Соллогуб, ссылаясь на «безукоризненную благовоспитанность» Ивана Сергеевича; изрек ли он или только надумал свою семисловесную застольную формулу? Возможно, наконец, что в некоторых «преувеличениях» повинен сам мемуарист, но неимоверно трудно предположить, чтобы этот мастерский опыт творческой спайки «бессвязных русских слов» не был создан отважным и могучим художником «свободного русского языка».
Срыв чаемого consummatum*, характерный мотив тургеневской жизни и творчества («Отчего я не ответил ей» и тдО f сказался в поздней периферической деятельности писателя не одной только клубной выходкой, но и теми гротескными «сказками» (des choses bien mvraisembla-bles ['совершенно невероятные вещи']), которые на рубеже 70-80-х годов Клоди (1852—1914), дочь Полины Виардо, получала в форме писем от Тургенева: «ton vieux qui t'adore» [«твой старик, который тебя обожает»] или же «ton dperdument ahuri Iv.Tour,» [«твой совершенно обезумевший Ив.Тур.»]4. В связи с заумной символикой этих сказок парижский комментатор недаром сулил им приобщение «к сюрреалистическим антологиям».
