Литературные языки в контексте культуры славян - Венедиктов Г. К.
ISBN 978-5-7576-0220-2
Скачать (прямая ссылка):
Уроженцами территории, занятой мизийскими говорами на Северо-Востоке Болгарии, были 18 авторов, издавших 76 книг. По этим показателям мизийские говоры совсем немного уступают говорам Македонии и чуть больше говорам Западной Болгарии. Мизийские авторы происходили из 5 городов (включая условно в это число и Жеравну) и 1 села: Шумен — 4 (23), Разград — 2 (7), Тырговиште — 1 (1), Русе — 4 (16), Жеравна — 5 (21), Провадийско — 2 (8). Среди них были и активные деятели национально-культурного возрождения страны. Это прежде всего шуменцы авторы многих драматических и прозаических сочинений Д. Войников и В. Друмев, уроженцы Жеравны учителя Р. Попович и С. Филаретов. Они, как и некоторые другие их земляки, помимо издания сочинений на формировавшемся литературном языке, в который вносили элементы родных говоров, принимали и непосредственное участие в обсуждении того, каким должен быть этот язык в целом или отдельные правила его орфографии, грамматики и др. Д. Войников, например, издал «Краткую болгарскую грамматику» (1864), дискутировал по вопросу о членных формах. В. Друмев известен и тем, что в 1860 г. издал без членных форм драму «Несчастная семья», поддержав тем самым уже непопулярную в то время идею отказа от употребления членных форм.
Рупские говоры, занимающие обширную южную часть современной территории юго-восточнее так называемой ятевой границы, «делегировали» возрожденческому книгопечатанию авторов только из 4 городов и 4 сел. Эти пункты удалены друг от друга и не образуют какой-либо компактной группы. Они дали Возрождению всего 14 авторов, издавших, правда, суммарно довольно большое число книг — 130. Это Лозенград — 1 (3), Адрианополь — 2 (2),
174
Г. К. Венедиктов
Пештера — 1 (7), Пазарджик и Пазарджикско — 4 (34), Батак — 2 (70), Хасковско — 2 (9), Пловдивско — 2 (5). Обращает на себя внимание тот факт, что Пловдив, второй по числу населения и важнейший культурный центр современной Болгарии, в эпоху Возрождения со своими двумя уроженцами, издавшими всего 5 книг, в общем стоял в стороне от споров и попыток включить местную болгарскую речь в утверждавшуюся диалектную основу литературного языка. Другой момент, заслуживающий быть отмеченным, — отсутствие среди рупских представителей в книжном деле той поры таких крупных, заметных деятелей-возрожденцев, которых по их значимости в возрожденческом процессе можно было бы поставить в один ряд со многими выдающимися уроженцами других диалектных областей. Из числа книжников-рупцев в этой связи можно назвать, пожалуй, только Г. Бусилина и Д. Манчева — уроженцев Батака, издавших вместе 70 книг — более половины книг, изданных всеми рупцами. Г. Бусилин, первый болгарский студент в Московском университете, в историю литературного языка вошел как автор «Болгарского букваря» (1844) — единственной книжки, которую он успел издать за свою короткую жизнь. Книжка эта интересна, во-первых, внесенными автором особенностями в гражданскую кириллицу, которою букварь отпечатан, и, во-вторых, целым рядом отраженных в его языке характерных особенностей родного рупского говора. Ни измененная Г. Бусилиным азбука, ни его явная ориентация на рупский диалект в учебнике, направленном на начальное обучение языковой грамотности, ближайшими его современниками и позднее поддержаны не были. Что касается Д. Манчева, то он в историю возрожденческого книгопечатания вошел как издатель большого числа (около 70) книг разного содержания и объема, прежде всего учебных пособий, включая элементарные буквари и грамматики болгарского языка. В языке этих изданий особенности рупского диалекта, очевидно, не могли не найти отражения.
Полученные данные о возрожденческих авторах и их книгах убедительно подтверждают давно высказывавшееся и ранее положение о том, что становление СБЛЯ на восточноболгарской диалектной основе объясняется подавляющим вкладом, внесенным в этот процесс носителями балканских говоров. Данные эти, однако, позволяют более конкретно и дифференцированно подойти к оценке того,
Опыт интерпретации некоторых данных о возрожденцах и их книгах...
175
каким на практике была или могла быть в этом роль отдельных балканских говоров.
Балканские диалекты в настоящее время занимают обширную территорию восточнее ятевой границы, охватывая значительную часть придунайской равнины и Добруджу, область Старой Планины и Средней горы, большую часть Фракии. На севере территория этих диалектов достигает Дуная, на юге — склонов Родопских гор, а на востоке почти доходит до Черного моря [Стойков 1968: 72 и след.; 291, карта]. На этой территории за время возрожденческого книгопечатания родилось 169 авторов с установленным местом рождения (из общего числа 211 авторов из всей Восточной Болгарии и 263 авторов всей болгароязычной территории), которые вместе издали 868 книг (из общего числа 1074 всех книг авторов из Восточной Болгарии и 1253 книг всех учтенных возрожденческих авторов). Иными словами, с территории современных балканских диалектов происходит авторов в шесть раз больше, чем с территории остальных восточноболгарских говоров, и в четыре раза больше, чем с территории говоров западноболгарских и македонских. Столь же разительны, как видим, и различия в количестве учтенных книг. Число книг, изданных носителями балканских говоров, превышает в четыре с лишним раза число книг носителей других восточнобол-гарских говоров и почти в пять раз общее число книг уроженцев Западной Болгарии и Македонии. Если же сопоставить данные по территории балканских говоров с данными по всей остальной болга-роязычной территории того времени, то окажется, что территория балканских говоров дала в эпоху Возрождения авторов почти в два раза больше (179 при 84), чем все остальные диалектные зоны, а число изданных ими книг (868) в 2,2 раза больше общего числа книг (384), изданных остальными болгарами с установленным местом рождения, писавшими на родном языке. Приведенные данные очень показательны по крайней мере для общей оценки «расстановки диалектных сил» в процессе становления диалектной основы литературного языка. Очевидно, что к этим данным можно относиться по-разному, но преуменьшать их значение в принципе, а тем более игнорировать их при обсуждении столь сложного и важного вопроса истории литературного языка, каким является вопрос о его диалектной основе, на наш взгляд, было бы неосмотрительно.
