Литературоведение в Германии - Шипллер Ф.П.
Скачать (прямая ссылка):
302
В число пропагандистов идей фашистского «гуманизма» включился еще до переворота и известный историк культуры Курт Брейзиг. В вышедшей в 1932 г. книге этот профессор берлинского университета занимается исследованием «сущности немецкого духа» 1. Роль немецкого духа в* истории человечества и участие его в «руководстве человечеством» он сравнивает,—проводя историческую параллель,—с ролью древних греков: определяя «прообраз немецкого»-и «немецкое вне времени», Брейзиг на характеристике Эккерта, Лютера, Баха, Канта, Гете, Гердера, Ранке, Вагнера, Ницше и др. приходит к выводу, что ныне немцы призваны занять «высшую должность», стать «солью земли», воспитывая другие народы и руководя ими, как это делали греки в античном мире.
Небезынтересно, что все эти теоретики «нового гуманизма» в конечном итоге ссылаются на Стефана Георге и его последователей. Ученик Георге, Эрнст Бертрам, в 1933 г. провозгласил своего учителя духовным вождем и «подготовителем» «национальной революции» и гитлеровской «третьей империи». Проф. Ганс Науман, славший теперь одним из официальных . литературоведов «третьей империи», посвятил свою последнюю книгу" «вождю и поэту», то есть Гитлеру и Георге. Теория «нового гуманизма» и проповедь «сочетания» его с фашизмом в целях его «очищения» были тем своеобразным
1 Kurt Brey sf g. Vom deutschen Geist und seiner Wesensart. Stuttgart und Berlin, Cotta, 1932.
2 Prof. Dr. Hans Naumann Wandlung und Erfullung Reden und Aufsatze zur germanisch dentschen Geistesgeschichte. Stuttgart, 1933.
303
мостиком, который пер ©бросило немецкое буржуазное «гуманистическое» литературоведение, приспособляясь к «третьей империи».
2
Идеологическая установка национал-социалистских литературоведов и критиков мало чем отличается, понятно, от общей идеологии национал-социализма в области политики и культуры. Их «тенденция» сводится к воспеванию, апологетике и оправданию реакционной террористической фашистской диктатуры буржуазии; они также прикрывают истинный смысл литературной и культурной политики этой диктатуры всякими общими выражениями и терминами, вроде «нация», «раса», «душа», «народ», «миф.» и др. Фашистский литературовед, прежде всего, приверженец «расовой теории», официальной теории национал-социализма. «Ветераном» этой расовой теории в области литературоведения является национал-социалистский историк литературы Адольф Бартельс, провозглашающий в своих многочисленных литературно-критических работах идеи о германской расе как единственно созидающей. Но трудно решить, чего у него больше: неуменья разбираться в элементарных вопросах литературы или семитомании: он уже чуть ли не полвека буквально помешан на изучении родословных всех немецких писателей до' десятого поколения включительно, и горе тому, у кого он откроет хотя бы каплю еврейской крови! Революционных и левых писателей он всех огулом, без всяких оснований, делает евреями. Его работы представляют собою не что иное, как сумбурное перечисление имен и названий с по-
304
хвальными восклицаниями по адресу писателей -«арийцев и ругательствами по адресу неарийцев.
«Миф расы» и «героический человек» — вот два требования, лежащие в основе национал-социалистской теории литературы и искусства, если вообще можно говорить о существовании такой «теории». Исходя из этих «основ», «теоретик» национал-социализма Альфред Po-венберг еще несколько лет назад суммировал и «научно» обосновал эти взгляды в своей книге «Миф XX века» 1. В этом, с позволенья сказать, «труде», Розен берг посвящает проблемам искусства вторую часть (около 200 стр.) под заглавием: «Сущность германского искусства». Единственным критерием эстетики и художественности Розе н берг считает критерий расовый. Оказывается, единственная раса, которая вообще способна создать настоящее искусство,— это северная раса, германская раса блондинов. Греческое искусство, правда, частично создание северной расы, но это лишь «расово-обус-ловленная красота, как внешняя статика северной расы». Настоящая же расовая красота северного Запада—это «внутренняя динамика». Розенберг не окончательно отвергает литературное и искусствоведческое наследство прошлого, о нет!—Он его только «обрабатывает» под своим расовым углом зрения. Согласно его концепции выходит, что эллинское и древнегерманское искусство засорялись «семитским христианством», и в этой «трагической борьбе» северный человек вынужден был «объективизировать» свой идеал в мраморе и краске, со-
1 Alfred Rosenberg. Der Mythos des XX. Jahrhunderts. Munchen, 1930.
20 Литературоведение в Германии
305
здавать себе новое божество в -искусстве ренессанса. Так, Микель Анджело, Тициан, Данте, Рафаэль — все были представителями северной расы, потому что они... дали нам образцы «женщин-блондинок». Три раза в истории германский человек «прорывался» сквозь цепи «мон-гольско-негритякско-семитского засилия»: в искусстве готики, барокко и в творчестве Гете; «германский инстинкт» последнего был якобы настолько силен, что он, несмотря на трудности, все же преодолел «эллинскую созерцательную статичность». Ибо высшим творческим и единственно достойным актом Розенберг признает лишь железную волю, активность художника. «Каждый образ—это действие (TatК каждое действие, в сущности, — выраженная воля». Творческий процесс писателя—это «вечно действующая сила», как в физике, как в законе сохранения материи. «Героический принцип» — вот что лежит в основе искусства. Но откуда происходит эта «вечная железная сила»? И Розенберг здесь сознается, что одной расовой биологией это, пожалуй, трудно объяснить и прибегает к «вечной загадке» (Urratsel). «Но что же это было,— пишет он,—что заставляло Бетховена в бурю и ненастье буйствовать в окрестностях Вены, затем внезапно понуждало его останавливаться и, забывая все на свете, кулаками отчеканивать новый ритм?.. Все это было не что иное, как овеществление художественной (эстетической) воли, силы, которую, наконец, необходимо признать наравне с героическим и нравственным, как первозданную силу (Urkraft) (стр. 300).
