Литературоведение в Германии - Шипллер Ф.П.
Скачать (прямая ссылка):
Герман здесь целиком солидаризуется с оценкой Гете, данной Штерн геймом. Правда, он делает затем замечание, что вообще-то Гете, может быть, и не совсем плохой поэт, но какое мне до этого дело? Ибо это, говорит он, «дело историко-эстетической оценки, для этого у нас сейчас нет ни досуга, ни повода. Пролетариат не может еще сейчас заниматься таким формальным рассмотрением буржуазных ценностей,— для этого он слишком угнетен; исторически определять буржуазное творчество займемся, только когда окончательно победим буржуазию, когда она станет трупом, который можно будет спокойно вскрывать и констатировать, что тот или другой орган находился в том или ином случае на надлежащем месте и имел то или иное значение для функционирования некогда живого тела буржуазии. Ныне же подобное объективное рассмотрение означало бы не что иное, как соглашение с буржуазными идеями, означало бы незаметное подпадание под влияние воззрений смертельных врагов». Отсюда — «отрыв и начало без всякой связи с прошлым» (bruckenloser Beginn). Герман противопоставляет всему существовавшему до сих пор искус-
12*
179
ству пролетарское, как ©о всех отношениях совершенно новое искусство, никакими нитями с предшествующими эпохами не связанное. Отсечь, отсечь культуру, основанную на социальном обмане, вырвать почву из-под всех этих поощряемых социалистическими партиями стремлений сделать старую идеологию несправедливости доступной также массам. Без всякого пиэтета изгнать без остатка призрак унаследованных от старых времен связей, освободить сознание и чувства масс от всех воспоминаний и всякой преграды... Но во имя чего Герман требует этого архирадикального отказа от всего литературного наследства? Для чего должна пролетарская молодежь, «не подвергаясь влиянию книжного шкафа стариков, отказаться также быть подданными Канта, Гете, Рафаэля» (стр. 31)? Смысл всего автор формулирует в одном требовании: «Пролетарий, не верь никакому авторитету! Сам делай свое дело!» Не жалей поэтому памятников искусства! И как некогда христианские миссионеры разрушили идолы языческих богов, пролетариат должен освободиться и от идолов старого искусства.
Но что же Герман противопоставляет буржуазному искусству? Конечно, пролетарское. Но когда же и как будет создана пролетарская литература? Оказывается, что прежде чем может быть создано подлинное пролетарское искусство, класс пролетариата должен сперва превратиться в «Gemeinschaft» (товарищество) и выработать «из самого се б я» собственное мировоззрение: сперва должны все притесненные почувствовать себя спаянным, ответственным друг за друга, единодушным в мыслях и чувствах отрядом. Из пролетарского самосознания, из союза сознательных товарищей по клас-
180
су вырастет пролетарское искусство, как и буржуазное искусство возникло только тогда, когда буржуазный класс почувствовал себя таковым. Оно не придет ни сверху, ни извне, его сможет создать только пролетарское существование, опыт пролетарского мира идей. Произведение искусства этого, до сих пор отвергаемого класса должно быть чем-то новым, почерпнутым из его собственных условий, его идеология —солидарное (мышление; это коллективное самосознание станет тогда этическим мотивом творения искусства в понятной всем форме величайшей простоты. Тогда создано будет на основании совершенно новых данных пролетарское миросозерцание, философия пролетарского овладения жизнью. Тогда только может появиться искусство, которое будет целеустремленным искусством неимущих для неимущих, поэзия, черпающая свою силу из единения пролетарского союза.
Мы наивно думали, что у пролетариата есть уже давно революционное мировоззрение — марксизм, а по Герману оказывается, что оно сложится только в период «всеобщего товарищества». А это царство «товарищества», а стало быть, и пролетарская литература—еще очень далеки. А до его наступления и Герман рекомендует пролетариату использовать... литературное наследство! Но какое? Произведения «нелюбимых «Outsider'oB Таковыми он считает Франсуа Вильона XV века, Рабле, Свифта, Бюхнера, Золя и, уже конечно, Штернгейма и других писателей индивидуалистов-анархистов! Мерилом для оценки революционности этой литературы является «необузданное стремление к свободе чистых сердец и чистых помышлений». Недаром Герман открывает в общей серии «Красный петух» серию «Поэты для
181
революционного пролетариата» своей книжкой о Золя и предпосылает ей предисловие, в котором пишет, что здесь будут издаваться все антиавторитарные поэты, презирающие притязания официальных законов, срывающие маску с исполнителей этих законов, выступающие на защиту человечески истинного» (стр. 6).
Таким образом, и «коммунистическая трактовка» вопросов литературы Германом сводится к анархо-индиви-дуалистическому бунту мелкобуржуазного интеллигента. Его полный отказ от литературного наследства и использование лишь произведений богемы и индивидуалистов мировой литературы имеет так же мало отношения к марксистско-ленинской постановке этого вопроса, как и его идеалистическая теория литературы и искусства, несмотря на частые ссылки на исторический материализм. Ибо то мировоззрение, которого Герман ждет от какого-то космического товарищества, мировоззрение, ничего общего со всем историческим прошлым не имеющее, мировоззрение, направленное против всего авторитарного, всякой дисциплины, всякого руководства,— есть не что иное, как иллюзия мелкобуржуазного утописта-индивидуалиста, стремящегося в теории к самоуничтожению в безличной, бесклассовой «массе», а в конкретной, повседневной классовой борьбе сопротивляющегося всякому руководству, ведущему эти массы в бой -за это бесклассовое общество,— правда, в ином понимании, нежели у Германа. При таком коренном непонимании марксизма и исторической роли пролетариата естественно, что и теория пролетарской литературы и проблема литературного наследства должны были получить разрешение в смысле отрицания их возможности до наступления царства «товарищества».
