Литературоведение в Германии - Шипллер Ф.П.
Скачать (прямая ссылка):
107
эстетика Канта-Шиллера) взаимоотношений политики и искусства, содержания произведения и его художественного оформления. Эта попытка Меринга сочетать Канта и Маркса выражается в его эстетике так: марксизм—¦ и только марксизм —¦ может дать правильный анализ содержания искусства, а вот при анализе формы приходится уже прибегать к «научной» эстетике Канта-Шиллера, которая, хотя и исторически обусловлена, но в своей «абстрактно-логической» форме правильна. Незыблемым каноном, общим руководящим эстетическим принципом Меринга является, несмотря на различные «дополнения» и оговорки, эстетический канон классической нсхмецкой литературы, в частности — Шиллера. Неправильное понимание взаимоотношений формы и содержания — одна из важнейших ошибок Меринга. Энгельс в своем письме к Мерингу от 14 июля 1893 г. обращает его внимание на это явление и пишет: «Мы все переносили и должны были переносить центр тяжести на то, чтобы выводить политические, правовые и прочие идеологические представления и действия, на которые эти представления влияли, из основных экономических фактов. При этом мы из-за содержания не обращали должного внимания на формальную сторону: каким образом эти представления и т. п. возникают»... Меринг в общем обращал мало внимания на форму и в дальнейших своих исследованиях, после 1893 г., а там, где он трактовал проблемы формы — в данном случае художественной,—¦ он пытался сочетать кантовскую эстетику с марксизмом.
В «Легенде о Леесинге» эта двойственность Меринга в подходе к содержанию и форме проявляется довольно отчетливо. Нужно сказать, что в этой своей работе Me-
103
ринг вообще мало говорит об анализе художественной формы произведений Лессинга, да он и не ставил себе подобной задачи.
Так, касаясь «"Гамбургской драматургии» и теории эстетики Лессинга, Меринг мимоходом прибавляет: «Но мы не должны забывать, что мы заняты здесь не столько Лессингом, сколько легендой о Лессинге» 1J он правильно говорит о «Драматургии», что «она не может служить руководством для поэтического творчества, годного для всех времен» 2. И так же совершенно правильно он пишет дальше: «Драматургия Лессинга является безусловно высшим проявлением национального творчества, виденного Германией со времени памфлетов Гуттена. Но национальная точка зрения обусловливается всегда социальными интересами того или другого класса, представителем которого является автор». Под формулой, данной Мерингом для социально-экономической обусловленности эстетики, и сегодня еще может подписаться каждый из нас. Он говорит: «Как и всякая идеология вообще, так и эстетические и литературные взгляды определяются, в конечном счете, экономической структурой общества» 3 и дальше: «Но если и эстетика является всегда частью идеологической надстройки классовой борьбы, то все-таки связь между ними совершенно ясна» 4.
Против, этих определений эстетики нам трудно что-нибудь возразить. Характерно, что Меринг здесь особенно подчеркивает действенную, политическую
1 Ф. Меринг. Легенда о Лессинге. Москва, 1924 г., стр. 294. *>
2 Там же, стр. 305.
3 Там же, стр. 306.
4 Там же, стр. 309.
• 10J
роль литературы, что он, в противовес, плехановской пятичленке, не выхолащивает этой активной действенной роли литературы и определяет ее, как «часть идеологической надстройки классовой борьбы». Мы напрасно искали бы подобной боевой формулировки у какого-нибудь иного марксистского критика 90-х гг. Но непоследовательность Меринга, непреодоление им эстетики Канта-Шиллера обнаруживаются и в «Легенде». Так, говоря о драме «Мисс Сара Симеон», он пишет: «Рассматривать это произведение ума Лессинга с чисто эстетической точки зрения было бы несправедливо. В этом случае нельзя было бы понять его влияние, потому что это произведение изобилует психологическими невозможностями или, по крайней мере, невероятностями, свинцовая скука тянется от сцены к сцене, и только в высших пунктах развития действия можно с трудом понять иногда занимательность действия, драмы. Для сцены пьеса уже давно потеряна, и даже чтение ее затруднительно. Но как раз потому, что детски легко отнестись к историческим заслугам гения, как к школьному упражнению, и исправлять его сообразно правилам эстетики, —мы предоставим эту задачу детям» Более отчетливо этот «двоякий подход» Меринга обнаруживается при анализе «Лаокоона». «Со страниц этой книги,— пишет он,— как бы реет утренняя заря; мысли текут так плавно, так ярко, одна вытекая из другой, одна другую пополняя. Ни одной мертвой точки, всюду бодрая и яркая жизнь бьет ключом. Но и форма ничуть не уступает содержанию. Стиль Лессинга в ««Лаокооне» особенно блещет глубиной и силой,
1 Там же, стр. 262.
ПО
и обычной некоторой сухости почти нет и следа. Слог как бы пропитан соками мысли его, а редкостная простота и ясность красноречиво свидетельствуют об окрыленной мысли». Казалось бы, что все в порядке. Но нет—Меринг тут же продолжает: «Таков «Лаокоон» в качестве социального произведения. В качестве произведения художественной критики, он требует другой оценки. Все то, что в его первом качестве увеличивает его ценность, то во втором случае ценность его уменьшает. (Разрядка моя. Ф. Ш.) Вся тенденция построения такова, что внешняя форма в сравнении с внутренней позицией должна остаться несколько в тени. Но Лессинг и вообще весьма холодно относился к внешним формам» \ И вместо того, чтобы дальше вскрыть, почему художественная форма в произведениях Лессинга, например, иная, нежели у Гердера, почему его эстетические взгляды не совпадают с канонами Канта-Шиллера, и связать это «несоответствие» с мировоззрением писателей, Меринг весьма сочувственно цитирует отзыв буржуазного историка искусств Румора о Леесинге: «Все его художественные произведения всецело были созданы из стремления подвергнуть бичеванию определенные односторонности и извращенности его времени, а не из положительного призвания к поэзии», и считает «вполне верным» определение другого буржуазного историка, Юста, что «на основании многих фактов его (Лессинга) жизни можно смело утверждать, что художественность внешней формы вовсе не принадлежала к числу его потребностей, наслаждения особого
