Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
С одной стороны, упадок рода Пушкиных был исторической случайностью: дед его не принял екатерининский переворот 1762 года и поплатился за это, отец и дядья оказались плохими хозяевами, расточителями. С другой — этот упадок был органической частью кризиса всей крепостнической системы хозяйства в России. Но как бы то ни было, сама эта система была экономически и социально той питательной средой, на которой расцвел, высокопарно говоря, этот дивный цветок нашей культуры — Пушкин. Как с обычной афористичностью сказал Герцен, «я не жалею о двадцати поколениях немцев, потраченных на то, чтоб сделать возможным Гёте, и радуюсь, что псковский оброк дал возможность воспитать Пушкина» 8.
Изучая Пушкина, нельзя обойти псковский (и нижегородский) оброк, точнее говоря, его материальные связи с крепостной деревней.
В Петербурге в 1817 — 1820 годах Пушкин жил на хлебах у родителей и своим более чем скромным жалованьем. На юге (1820 — 1824) к этому добавились первые литературные гонорары. В Михайловском (1824—1826) он не получал жалованья, но пользовался доходом от имения матери (2—3 тысячи рублей в год). Пушкин не вмешивался в управление имением, и надо сказать, что хозяйство и крепостной быт Михайловского довольно мало отразились в его творчестве этого периода. В 1826 — 1830 годах литературные доходы Пушкина Достигли значительных размеров, он стал материально независим от родителей, которые на свои скудные средства воспитывали младшего сына и дочь.
Перспектива женитьбы на бесприданнице Натали
171 Гончаровой впервые поставила его перед трудными материальными проблемами. Нужен был не только регулярный доход, но была необходима большая разовая сумма денег на свадьбу и устройство семейного очага. Возник вопрос о получении части отцовского имения и закладе ее.
Сергей Львович в 1830 году выделил сыну 200 душ из общего числа 474 ревизских душ, числившихся в принадлежавшем ему имении Кистенево Сергачского уезда Нижегородской губернии. Кистенево было частью вотчины братьев Пушкиных, центр которой — Болдино. Там и жил Пушкин при своих наездах в вотчину. Из остатка, который отец оставил себе, 200 душ были уже заложены и перезаложены.
Выделение Александру Сергеевичу его доли было снабжено ограничительными условиями: он мог получать доходы от крепостных и «заложить в казенное место», но не имел права продать их 9. Очевидно, Сергей Львович хотел предотвратить возможный раздел имения.
Кистеневские крестьяне «сидели» на земле, которой было всего 1460 десятин (около 1600 га), в том числе под пашней — 1088 десятин. Кроме хлебопашества они занимались кустарными промыслами, особенно выделкой рогож. Имение было оброчное, и при правильном хозяйствовании давало неплохой доход. При закладе учитывались как души, так и земля, но главным объектом заклада были сами крепостные крестьяне.
Заклад населенных имений, т. е. получение долгосрочных ссуд под обеспечение крепостными и землей, стал к этому времени для дворян обычным делом. Лишь в самой ничтожной степени полученные ссуды использовались для улучшения хозяйства, а в подавляющей части растрачивались непроизводительно, часто с нелепой расточительностью. Еще в начале века молодая англичанка, приехавшая в гости к знаменитой княгине Е. Р. Дашковой, с изумлением писала о московском барине, который дал роскошный обед для большого числа гостей, а потом хвастался, что он стоил ему лишь гербовой бумаги на вексель: хозяин тратил деньги, полученные в ссуду ,u. К 30-м годам задолженность дворян возросла во много раз. По имеющимся оценкам, на 1833 год было заложено более 43 процентов всех помещичьих крестьян, а в некоторых губерниях этот процент был значительно выше Заимодавцами выступали
172 исключительно государственные кредитные учреждения, главным образом сохранные казны при Московском и Петербургском опекунских советах. В просторечии обычно говорилось: заложить имение в Опекунском совете или в Воспитательном доме. Отец пишет Пушкину 16 апреля 1830 года, что две трети его земель «sont engages a la Maison des Enfants-trouves (буквально — «заложены в Доме для подкидышей» ) » (Акад. XIV, 79).
5 февраля 1831 года Пушкин заложил свои 200 душ в Московском опекунском совете, получив ссуду на 37 лет в размере 40 тысяч рублей, очевидно, из 5 процентов годовых. Деньги эти рассеялись как дым, и в конце 1832 года он сделал через Нащокина, жившего в Москве, попытку перезаложить их, т. е. получить под тот же заклад дополнительную ссуду в 10 тысяч рублей. Попытка эта кончилась неудачей. Опекунский совет отказал в ссуде под предлогом недостаточной обеспеченности крестьян землей. Полагалось, чтоб на каждую закладываемую душу приходилось не менее 5 десятин земли, а по представленным Пушкиным бумагам выходило всего по 3 десятины.
В отношении ссуды Пушкин поступал как его отец и многие другие промотавшиеся дворяне: не платил процентов до последней крайности. В начале 1835 года имение оказалось под угрозой описи и принудительного взыскания. Пришлось срочно платить проценты и довольно значительную пеню за просрочку. В самом худшем случае неуплата процентов грозила продажей с молотка. Этого не произошло. После гибели поэта имение вернулось к его отцу, наследником которого стал Лев Сергеевич.
