Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Литературоведение -> Аникин А.В. -> "Муза и мамона " -> 65

Муза и мамона - Аникин А.В.

Аникин А.В. Муза и мамона — Мысль, 1989. — 259 c.
Скачать (прямая ссылка): muzaimamona1989.djvu
Предыдущая << 1 .. 59 60 61 62 63 64 < 65 > 66 67 68 69 70 71 .. 100 >> Следующая


168 ный) за 650 рублей. Со всех сторон сыплются счета. Во все времена писатель не мог жить и работать без библиотеки, и Пушкин, несмотря на финансовые трудности, покупает много книг. 24 марта поступает счет от книготорговца Ф. М. Беллизара на сумму 2172 руб. 90 коп. По-видимому, лишь в конце апреля удалось наскрести 975 рублей в частичное погашение долга. Покупка книг продолжалась, и долг рос вплоть до самой гибели поэта.

1 июня Пушкин берет взаймы под проценты у своего дальнего родственника князя Н. Н. Оболенского 8000 рублей с оформлением через нотариальную контору. Вероятно, часть этих денег уходит на покупку кареты полной ценой в 4150 рублей, за которую 7 июня уплачивается аванс 2500 рублей. К осени деньги, полученные от Оболенского, истрачены, и 17 сентября Пушкин получает ссуду в 10 тысяч рублей у ростовщика Юрьева сроком до 1 февраля 1837 года.

Зять Павлищев не оставляет своими домогательствами и в письме из Варшавы от 22 октября 1836 года, в котором содержится подробная опись имущества в Михайловском, бросает характерную фразу: «Вы богаты, если не деньгами, то кредитом» (Акад. XVI, 175). То есть: возьмите еще в долг и вышлите мне хоть 1500 рублей, ибо «жить нечем». Тут же Лев Сергеевич, который из Тифлиса столь же слезно просит денег: ему не на что обмундироваться, чтобы «ехать драться с горцами». Прислав денег, «ты выведешь меня из большого затруднения и от больших неприятностей» (Акад. XVI, 154—155). Это уже что-то вроде родственного шантажа.

И Пушкин все глубже погружается в трясину долгов. Аристократическое имя, близость ко двору, литературная известность еще обеспечивают кредит, но он истощается с каждым месяцем. Когда-то, в лучшие дни, Пушкин беззаботно советовал приятелю: «И не плати своих долгов по праву русского дворянства» (II, 145). Но " теперь не до шуток.

В конце года одолевают счета за «Современник»: от бумажной фабрики — на 2447 рублей, от типографии — на 3175 рублей. Пушкин просит отсрочки, как-то изворачивается, занимает в одном месте, чтобы заплатить в другом. Даже милый друг Нащокин письмом из Москвы напоминает, что Пушкин должен ему 3 тысячи, но, великодушный и понимающий, добавляет: «...у тебя

169 денег нет — а будут, так сочтемся (...)» (Акад. XVF, 182). Закладывается еще одна шаль Натальи Николаевны. Нечем платить лавочнику, квартирохозяину. 30 декабря у того же ростовщика Юрьева Наталья Николаевна занимает еще 3900 рублей... Наступает 1837 год. Пушкину остается жить 29 дней.

Вся эта финансовая драма разыгрывается рядом с личной трагедией, переплетается с ней. Узел затягивается все туже. Он был разрублен роковым выстрелом на Черной речке.

Что означало для Пушкина быть обеспеченным, состоятельным человеком? Лестница имущественной дифференциации дворянства была велика. В «Русском Пеламе» (начатый Пушкиным в 1833—1834 годах роман из жизни света) герой рассказывает о своей семье: «Отец имел пять тысяч душ. Следственно, был из тех дворян, которых покойный гр. Шереметев называл мелкопоместными, удивляясь от чистого сердца, каким образом они могут жить! — Дело в том, что отец мой жил не хуже графа Шереметева, хотя был ровно в двадцать раз беднее» (V, 437).

Здесь многократная ирония. По сложившейся традиции владельцы свыше тысячи душ считались крупнопоместными дворянами, так что отец Пелама только с точки зрения Шереметева, имевшего сотню тысяч душ, мог выглядеть мелкопоместным. Жить не хуже Шереметева он, очевидно, мог только в долг, подобно онегинскому отцу, который, как известно, «промотался наконец». Кстати, в одном из вариантов плана этого романа отец Пелама (названного здесь Пелымовым) «умирает в нищете» (V, 517).

Пушкин как помещик отстоит от отца героя на столько же, на сколько тот — от графа Шереметева. Крепостная ревизская душа могла приносить 10—20 рублей оброка в год. Возьмем в среднем 15 рублей. Шереметев мог, следовательно, рассчитывать на доход миллиона в полтора, Пелам-отец — тысяч семьдесят пять, а Пушкин? При выделении деревни Кистенево годовой оброк оценивался в 4000—4500 рублей в год, но за 1831 год Пушкин получил только 3600 рублей, а по оценке на 1836 год, сумма оброка едва ли превышала две тысячи 5.

Иные люди из круга Пушкина жили жалованьем. Князь Вяземский, занимавший довольно высокий пост в министерстве финансов, получал 20 тысяч рублей в год и, как писал поэт-партизан Д. В. Давыдов в письме жене

170 в 1836 году, «живет очень приятно» 6. Вероятно, Вяземский имел также значительный доход от поместий. Таким образом, в целом его материальное положение было несопоставимо с положением Пушкина.

Нечего говорить, что наиболее влиятельные враги Пушкина, такие, как Нессельроде, Уваров, Идалия По-летика, были весьма богатые люди. Об Уварове Пушкин записал в дневнике, что, имея 11 тысяч душ, он был настолько скуп, что «казенных слесарей употреблял в собственную работу» (VII, 297). (Ах, какой знакомый мотив!) Убийца Пушкина Дантес, по сплетням светских знакомых, имел до 70 тысяч рублей годовой ренты, очевидно, благодаря чрезвычайно выгодному для него усыновлению 7.
Предыдущая << 1 .. 59 60 61 62 63 64 < 65 > 66 67 68 69 70 71 .. 100 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed