Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> Литературоведение -> Аникин А.В. -> "Муза и мамона " -> 47

Муза и мамона - Аникин А.В.

Аникин А.В. Муза и мамона — Мысль, 1989. — 259 c.
Скачать (прямая ссылка): muzaimamona1989.djvu
Предыдущая << 1 .. 41 42 43 44 45 46 < 47 > 48 49 50 51 52 53 .. 100 >> Следующая


* «Скупой рыцарь». Слово «covetous» было редким в английском языке уже во времена Пушкина. Трудно сказать, где он раскопал его. Недавно американский исследователь, не заметив пушкинского подзаголовка, перевел более современным английским словом — «miserly» 19.

** Неясно, впрочем, на чем основано это утверждение.

123 Едва умру, он, он! сойдет сюда

Под эти мирные, немые своды

С толпой ласкателей, придворных жадных.

Украв ключи у трупа моего,

Он сундуки со смехом отопрет.

И потекут сокровища мои

В атласные диравые карманы (IV, 270).

Грегг делает вывод, что Пушкин знал поэму Шен-стона. Более того, возможно, он хотел не столько скрыть что-то, сколько привлечь внимание к мотиву, который имеется у Шенстона и который был больным местом Пушкина в 30-е годы: связи денег (материальной обеспеченности) со свободой. У Шенстона находим: «Эта бренная (perishable) монета — не простой металл: это твоя свобода» 22.

Не все согласились с логикой Грегга. Советский исследователь JI. М. Аринштейн, признав сходство отдельных мест из поэмы Шенстона и из «Скупого рыцаря», считает это сходство случайным и неубедительным. В библиотеке Пушкина найдена изданная в Париже в 1835 году на английском языке книга, в которой имеется очерк о Шенстоне, причем эти страницы в книге разрезаны поэтом. Версия автора такова: в 1836 году Пушкин случайно натолкнулся на имя Шенстона в этой книге и использовал его как первое попавшееся для своей мистификации 23.

Разрушают ли эти факты и соображения искусную конструкцию Грегга? Трудно сказать. Возможно, в дискуссиях будут приведены новые факты и аргументы.

Драматический жанр привлекал Пушкина в последние годы жизни. От 1834 — 1835 годов осталось несколько фрагментов и планов, среди которых выделяется написанная приблизительно до половины драма «Сцены из рыцарских времен». С. М. Бонди прав, замечая в комментарии, что заглавие, данное первыми издателями, не слишком удачно: оно статично и нейтрально, между тем это остросюжетная и внутренне напряженная вещь (IV, 509). Написанная прозой драма, подобно «Борису Годунову», заведомо бросает вызов законам и правилам тогдашней сцены: действие в ней стремительно переносится из мещанского дома в рыцарский замок, на поле сражения между крестьянами и феодалами, снова в замок и т. д. О второй, ненаписанной половине драмы мы знаем из сохранившегося плана. Замечательно то, что в ней Пушкин намеревался изобразить успешный бунт крестьян под руководством «разночинцев» — лишенного на-

124 следства купеческого сына Франца и монаха-алхимика Бертольда (Акад. VII, 348).

Поскольку в лице этого монаха Пушкин изобразил полулегендарного изобретателя пороха Бертольда Шварца, местом действия условно является Германия, а время действия драмы может быть отнесено к XIV веку. Важно то, что в драме изображен поздний феодализм, когда уже сформировалась сильная городская буржуазия. Крестьянство Пушкин изобразил как класс, интересы которого противоположны интересам феодалов и отличны от интересов буржуазии. Высокохудожественное отражение этой социальной реальности было огромным достижением. Напомним, что изображение Великой французской революции как борьбы трех классов — дворянства, буржуазии и неимущих — Ф. Энгельс считал «в высшей степени гениальным открытием» утопического социалиста Сен-Симона 24.

В драме Пушкина капитал уже с успехом противостоит мечу феодалов: отец Франца Мартын твердо уверен в прочности своего положения и с презрением относится к обедневшим дворянам. Но нетерпеливый и пылкий Франц не хочет ждать и надеяться на то, что деньги отца когда-нибудь сделают его равным феодалам: «Деньги! кабы знал он, как рыцари презирают нас, несмотря на наши деньги...» (IV, 356). Сословные перегородки остаются непреодолимыми. Буржуазия, при всем своем богатстве, вынуждена знать свое место.

Оскорбленный и изгнанный из феодального замка, где он служил оруженосцем и услаждал слух хозяев своими песнями, Франц становится во главе восставших крестьян. После первой неудачи он, согласно пометкам Пушкина, должен был одержать верх над врагами благодаря помощи Бертольда, давшего ему в руки новое оружие — порох. «Глубинный» сюжет драмы — победа крестьянского мятежа над феодалами, господство которых уже подорвано усилением буржуазии.

Но посмотрим еще раз завершенный текст. В нем есть комический эпизод — разговор между монахом Бертоль-дом и богатым бюргером Мартыном о деньгах. Бертольд приходит к нему за ссудой. Деньги ему нужны, чтобы решить наконец главную задачу алхимиков — искусственное производство золота. Заметим, что Мартын отвечает сначала на просьбу о ссуде почти той же фразой, что и Соломон из «Скупого рыцаря». Бертольд просит взаймы полтораста гульденов.

125 «М артын. Как не так — где мне их взять? Я ведь не клад» (IV, 353).

Соломон же на требование Альбера высыпать сотню червонцев * отвечает:

Сотню!

Когда б имел я сто червонцев! (IV, 264).

Здесь мы имеем дело с явлением в творчестве Пушкина, которое интересно исследовал В. Ф. Ходасевич,— многократным использованием литературных «заготовок» и превращением одних и тех же «полуфабрикатов» в разные готовые продукты 25.
Предыдущая << 1 .. 41 42 43 44 45 46 < 47 > 48 49 50 51 52 53 .. 100 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed