Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
* «Скупой рыцарь». Слово «covetous» было редким в английском языке уже во времена Пушкина. Трудно сказать, где он раскопал его. Недавно американский исследователь, не заметив пушкинского подзаголовка, перевел более современным английским словом — «miserly» 19.
** Неясно, впрочем, на чем основано это утверждение.
123Едва умру, он, он! сойдет сюда
Под эти мирные, немые своды
С толпой ласкателей, придворных жадных.
Украв ключи у трупа моего,
Он сундуки со смехом отопрет.
И потекут сокровища мои
В атласные диравые карманы (IV, 270).
Грегг делает вывод, что Пушкин знал поэму Шен-стона. Более того, возможно, он хотел не столько скрыть что-то, сколько привлечь внимание к мотиву, который имеется у Шенстона и который был больным местом Пушкина в 30-е годы: связи денег (материальной обеспеченности) со свободой. У Шенстона находим: «Эта бренная (perishable) монета — не простой металл: это твоя свобода» 22.
Не все согласились с логикой Грегга. Советский исследователь JI. М. Аринштейн, признав сходство отдельных мест из поэмы Шенстона и из «Скупого рыцаря», считает это сходство случайным и неубедительным. В библиотеке Пушкина найдена изданная в Париже в 1835 году на английском языке книга, в которой имеется очерк о Шенстоне, причем эти страницы в книге разрезаны поэтом. Версия автора такова: в 1836 году Пушкин случайно натолкнулся на имя Шенстона в этой книге и использовал его как первое попавшееся для своей мистификации 23.
Разрушают ли эти факты и соображения искусную конструкцию Грегга? Трудно сказать. Возможно, в дискуссиях будут приведены новые факты и аргументы.
Драматический жанр привлекал Пушкина в последние годы жизни. От 1834 — 1835 годов осталось несколько фрагментов и планов, среди которых выделяется написанная приблизительно до половины драма «Сцены из рыцарских времен». С. М. Бонди прав, замечая в комментарии, что заглавие, данное первыми издателями, не слишком удачно: оно статично и нейтрально, между тем это остросюжетная и внутренне напряженная вещь (IV, 509). Написанная прозой драма, подобно «Борису Годунову», заведомо бросает вызов законам и правилам тогдашней сцены: действие в ней стремительно переносится из мещанского дома в рыцарский замок, на поле сражения между крестьянами и феодалами, снова в замок и т. д. О второй, ненаписанной половине драмы мы знаем из сохранившегося плана. Замечательно то, что в ней Пушкин намеревался изобразить успешный бунт крестьян под руководством «разночинцев» — лишенного на-
124следства купеческого сына Франца и монаха-алхимика Бертольда (Акад. VII, 348).
Поскольку в лице этого монаха Пушкин изобразил полулегендарного изобретателя пороха Бертольда Шварца, местом действия условно является Германия, а время действия драмы может быть отнесено к XIV веку. Важно то, что в драме изображен поздний феодализм, когда уже сформировалась сильная городская буржуазия. Крестьянство Пушкин изобразил как класс, интересы которого противоположны интересам феодалов и отличны от интересов буржуазии. Высокохудожественное отражение этой социальной реальности было огромным достижением. Напомним, что изображение Великой французской революции как борьбы трех классов — дворянства, буржуазии и неимущих — Ф. Энгельс считал «в высшей степени гениальным открытием» утопического социалиста Сен-Симона 24.
В драме Пушкина капитал уже с успехом противостоит мечу феодалов: отец Франца Мартын твердо уверен в прочности своего положения и с презрением относится к обедневшим дворянам. Но нетерпеливый и пылкий Франц не хочет ждать и надеяться на то, что деньги отца когда-нибудь сделают его равным феодалам: «Деньги! кабы знал он, как рыцари презирают нас, несмотря на наши деньги...» (IV, 356). Сословные перегородки остаются непреодолимыми. Буржуазия, при всем своем богатстве, вынуждена знать свое место.
Оскорбленный и изгнанный из феодального замка, где он служил оруженосцем и услаждал слух хозяев своими песнями, Франц становится во главе восставших крестьян. После первой неудачи он, согласно пометкам Пушкина, должен был одержать верх над врагами благодаря помощи Бертольда, давшего ему в руки новое оружие — порох. «Глубинный» сюжет драмы — победа крестьянского мятежа над феодалами, господство которых уже подорвано усилением буржуазии.
Но посмотрим еще раз завершенный текст. В нем есть комический эпизод — разговор между монахом Бертоль-дом и богатым бюргером Мартыном о деньгах. Бертольд приходит к нему за ссудой. Деньги ему нужны, чтобы решить наконец главную задачу алхимиков — искусственное производство золота. Заметим, что Мартын отвечает сначала на просьбу о ссуде почти той же фразой, что и Соломон из «Скупого рыцаря». Бертольд просит взаймы полтораста гульденов.
125«М артын. Как не так — где мне их взять? Я ведь не клад» (IV, 353).
Соломон же на требование Альбера высыпать сотню червонцев * отвечает:
Сотню!
Когда б имел я сто червонцев! (IV, 264).
Здесь мы имеем дело с явлением в творчестве Пушкина, которое интересно исследовал В. Ф. Ходасевич,— многократным использованием литературных «заготовок» и превращением одних и тех же «полуфабрикатов» в разные готовые продукты 25.