Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
Популярность великой оперы П. И. Чайковского такова, что многие привыкли смотреть на пушкинского Германна как на дубликат Германна оперного. Это ошибка. В повести Пушкина Германн не любит Лизу, он пытается использовать ее любовь, чтобы завладеть тайной трех карт и проложить себе путь к богатству. Такой Германн был слишком прозаичен для оперы. Либреттист и композитор заставили его разрываться между страстной любовью и не менее страстной жаждой денег. Музыка Чайковского дала этому Германну сценическую жизнь неимоверной интенсивности.
100 t Что мы знаем из повести о «социальном происхождении» Германна и как оно отразилось на его характере? Пушкин лаконично сообщает: «Германн был сын обрусевшего немца, оставившего ему маленький капитал. Будучи твердо убежден в необходимости упрочить свою независимость, Германн не касался и процентов, жил одним жалованьем, не позволял себе малейшей прихоти» (V, 203).
В черновом наброске уточняется, что капитал отца Германн оставил в ломбарде (на банковом вкладе). Кроме того, коротко рассказывается о любви героя к Шарлотте, дочери небогатого немца, чудака и неудачника, которую Германн резко и внезапно оставил ради карьеры. Эта важная деталь, которую Пушкин опустил в печатном тексте, дополняет его характеристику.
Кстати сказать, Германн — фамилия, а отнюдь не имя. Такая ошибка едва ли простительна литературоведу и пушкинисту, каким является американский профессор Дж. Т. Шоу. Его рассуждения о смысле собственных имен в «Пиковой даме» построены на песке, поскольку он пишет: «Германну не дано как в самой повести, так и в эпилоге ни отчества, ни фамилии» 2. В своей статье Шоу много места уделяет мистике цифр и карт (тройка, семерка, туз) и делает любопытные наблюдения. Но, кажется, он впадает в крайность, когда в сумме денег, с которой Германн начинает игру (47 тысяч рублей), видит шифр: семерка — одна из трех роковых карт, а четверка есть сумма тройки и туза (единицы) .
В Петербурге было немало немцев, особенно ремесленников и купцов. Некоторые семьи жили в России на протяжении поколений, становились православными и по существу русскими. Из немцев (германских или прибалтийских) происходила значительная часть «специалистов» — врачей, архитекторов, учителей, инженеров. Чины и ордена давали наиболее преуспевающим русским дворянам. Мне думается, из такой семьи мог выйти Германн. Заметим, что и сам он своего рода «специалист», а не просто офицер: служит в военно-инженерном корпусе 4. Пушкин знал по имени и даже лично немало таких русских немцев: скажем, лейб-медика Н. Ф. Арендта, академика А. К. Шторха или статистика К. Ф. Германа (Германна), о котором уже говорилось. Кстати, не таким ли путем возникла фамилия героя «Пиковой дамы»?
101 Первая реакция Германна на анекдот о трех картах определяется его «немецкими» чертами. Обдумывая рассказ Томского, он говорит себе: «Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!» (V, 203).
Заметим, между прочим: буржуа-мещанин Мартын из незаконченной драмы «Сцены из рыцарских времен» выражается почти теми же словами: он нажил и состояние, и честное имя «бережливостию, терпением, трудолюбием» (IV, 352). Неудивительно: это вариации на темы классических буржуазных добродетелей, их можно цитировать по Адаму Смиту.
Но накопление — процесс медленный. Чтобы утроить капитал, имея доход на него в размере 5 процентов годовых (обычный в то время процент), надо 15 лет, а на усемеренную сумму могли бы рассчитывать лишь внуки Германна, и то при условии, что весь доход присоединялся бы к капиталу.
Это Германна не устраивало, потому что в нем жил другой человек — нетерпеливый, страстный, авантюристичный: «Он имел сильные страсти и огненное воображение (...)» (V, 203). Описывая его поведение, Пушкин неоднократно использует характерный глагол: «Германн затрепетал», «Германн трепетал, как тигр». Страсть Германна направляется (в духе времени) на быстрое обогащение, это и приводит к роковому конфликту.
Германн умоляет старую графиню открыть ему тайну трех карт: «Для кого вам беречь вашу тайну? Для внуков? Они богаты и без того; они же не знают и цены деньгам. Моту не помогут ваши три карты. Кто не умеет беречь отцовское наследство, тот все-таки умрет в нищете, несмотря ни на какие демонские усилия. Я не мот; я знаю цену деньгам. Ваши три карты для меня не пропадут» (V, 209).
Тут можно видеть не только индивидуальное, но и социальное противопоставление. Дело не только в том, что Германн лично другой человек, чем потомки графини. Дело в том, что он не относится к расточительному дворянству, которое не способно использовать деньги как капитал — для накопления.
«Буржуазность» Германна не следует преувеличивать и упрощать. В литературе не раз вставал вопрос о соотношении образа Германна с персонажами Баль-
102 зака, который в 30-х годах вывел на сцену целую галерею «героев железного века». Сопоставляя Германна с такими персонажами, С. М. Бонди совершенно «обуржуазивает» его. У Бонди получается, что по своему характеру Германн мог бы вложить свои 47 тысяч в какое-нибудь предприятие и только условия России ему мешают. Во Франции, говорит он, обогащение пошло бы проще — буржуазным путем, как в романах Бальзака. Выходит, Германн — тип вроде Бирото или Гранде, мещанин-накопитель 5.
