Муза и мамона - Аникин А.В.
Скачать (прямая ссылка):
В своей публицистике 30-х годов Пушкин писал о первых шагах русского капитализма, о росте промышленности в Москве, о строительстве железных дорог. Он отводил экономическим вопросам важное место в своем журнале «Современник» (1836). Помимо имени Смита мы встречаем в его сочинениях имена других видных западных экономистов и социологов XYHI-XIX веков — Сея, Сисмонди, Неккера, Бентама.
Конечно, из всего этого не следует, что Пушкин был школярски образованный, почти профессиональный экономист. Даже намек на подобное понимание дела был бы убогим педантизмом, смешным узколобием. Этого мы должны всячески сторониться в нашей книге. Именно в таком своем качестве Пушкин был бы вовсе не интересен, потому что тот же Тургенев был, разумеется, более крупным экономистом. Социально-экономические взгляды поэта важны нам потому, что они вплетены в ткань великих художественных произведений, потому, что они составляют элемент богатейшей творческой лич-
5 ности Пушкина. Ведь писал же Энгельс, что из романов Бальзака он «даже в смысле экономических деталей узнал больше (...), чем из книг всех специалистов — историков, экономистов, статистиков этого периода, вместе взятых» 4. Бальзак-художник и Бальзак-социолог сливаются и дополняют друг друга. Значение Пушкина для русской литературы во всяком случае не меньше, чем значение Бальзака для литературы французской.
«Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей...» Очевидно, быть можно поэтом и не чуждаться «сухой» материи общественных наук. И наоборот, чтение Адама Смита и занятия политической экономией вовсе не обязательно делают человека сухарем. В. Г. Белинский называл Онегина богатой натурой. хоть тот плохо чувствовал поэзию, но увлекался экономическими проблемами. Пожалуй, пушкинский герой мог бы обидеться, если бы в одной из недавно изданных книг прочел о себе следующее: «Онегин (...) не умеет отличить «ямба от хорея», но зато «читал Адама Смита и был глубокий эконом», т. е. натура но самой своей природе антипоэтическая, неспособная к целостному восприятию мира и многообразия его красок» 5.
На протяжении короткой жизни Пушкина изменилось направление и содержание политической экономии в России. В годы его молодости эта западная наука, которая, по словам Н. И. Тургенева, «родилась вместе с конституционною свободою народов Европы» 6, имела сильно выраженную антифеодальную, антикрепостническую направленность. Она была буржуазной, но эта ее сторона еще проходила мимо внимания декабристов и Пушкина.
В написанном в 1822 году отрывке (он публикуется под условным заглавием «О русской истории XVIII века») — удивительном но зрелости для 23-летнего человека — Пушкин, говоря о Екатерине II. указывает на «важные ошибки ее в политической экономии» (V II, 163). Оборот поразительный и возможный лишь в рамках декабристской идеологии! Речь идет о том, что Екатерина расширила и усилила крепостничество, раздав своим фаворитам сотни тысяч государственных крестьян и закрепостив Украину и Белоруссию.
Декабристы восприняли освободительный дух классической политической экономии, ее антифеодальную направленность. Это же Пушкин впитал если не с моло-
6 ком матери, то с лицейской похлебкой. После 25-го года политическая экономия оказалась под некоторым подозрением у правительства Николая I. Ее стали изымать из широкого обращения, отдавать на откуп благонамеренным университетским профессорам-чиновникам. Знаменательно, что и этот факт, как мы увидим, не укрылся от внимания Пушкина.
Уже в конце 30-х годов друг Пушкина В. Ф. Одоевский выступил с резкой критикой западной политической экономии как служанки буржуазии со всей ее антигуманностью, бездуховностью (об этом речь пойдет в восьмой главе). Но это была все же дворянская критика. С иных позиций критиковали буржуазную политэкономию первые русские социалисты 40-х годов, в частности Герцен. В 1850 году он писал, что аграрные идеи Пестеля, о которых он, очевидно, знал из устных источников, а также из опубликованной на Западе книги Н. И. Тургенева, «ниспровергали только что усвоенные принципы политической экономии» Герцен не без основания полагал, что Пестель, может быть единственный из декабристов, считал необходимым бороться не только против самодержавия и крепостничества, но и против надвигающегося капитализма.
В 1829 году в незавершенном прозаическом фрагменте Пушкин устами одного из действующих лиц говорил, что в 1818 году. т. е. во времена декабристов, политическая экономия была в моде (V, 415). Разумеется, в моде среди передовых, просвещенных людей. Герцен накануне европейской революции 1848 года писал: там, где раньше обсуждались высокие вопросы, «занимаются теперь одной политической экономией» 8. Он имел в виду Францию, но с поправкой на русскую отсталость это относилось и к России. Из науки, возвещавшей освобождение человечества, политическая экономия в глазах Герцена превращалась в набор вульгарных рецептов обогащения мещан. Как видим, смысл понятия для передового человека изменился на прямо противоположный.
В словосочетании «политическая экономия» русские всегда делали упор на слове политическая. Вследствие низкого уровня развития капитализма абстрактный анализ таких категорий, как «стоимость», «капитал», «прибыль», меньше интересовал русских, чем людей Запада. Социальный и политический аспекты экономической мысли всегда приобретали особое значе-
