Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Преобладающим при такой композиции является опосредованный, притчевый способ «изображения действительности», подчиняющий себе и подавляющий непосредственную описа-тельность (что вообще характерно для агиографии как жанра).
Влияние устной традиции передачи сведений о праведниках, а также вера самого автора в благотворную силу поминания речений подвижников веры обусловливают специфическую роль
153
автора зикров как организатора идей в значительно большей степени, чем их создателя. Это выражается в таких особенностях текста, как преобладание чужой, неавторской речи, обязательность вводных формул (например, «и сказал»), очерчивающих ее границы, мозаичный принцип изложения событий и ассоциативные связи между отдельными рассказами и речениями. При этом содержательно зикр выстроен таким образом, что от начала к концу повествования канонизируемый святой предстает все большим аскетом и праведником. Фрагментарное, мозаичное изложение, возможно, используется Аттаром (и, естественно,, традицией, к которой принадлежит его сочинение) и как осознанный прием, с помощью которого святой помещается над временем, отстраняется от мира обычных людей; он идет по своему «внутреннему» пути, с особым сцеплением причин и следствий.
Функция притчи, по словам С. С. Аверинцева, в подыскании, ответа к заданной религиозно-этической задаче, «ее художественные возможности лежат не в полноте изображения, а в непосредственности выражения, не в стройности форм, а в проникновенности интонаций» [1, с. 21]. Именно поэтому можно уверенностью сказать, что в зикре преобладает стилистика притчи. Каждый рассказ, каждая описанная жизненная ситуация, имеют символическую наполненность, несут в себе второй, высший смысл, в каждом, самом малом участке жизненного пути; святого прочитывается отрезок его мистического продвижения; к Богу. В этом смысле каждый рассказ в зикре — притча, а: каждое речение — редуцированная, «вынутая из декорации» притча. Но зикр — это и биография: в нем отмечены рождение и смерть — начало и конец пути, есть различные детали иа жизни святого, говорят и действуют его современники, упоминаются географические названия и бытовые подробности. Иными словами, опосредованный, притчевый способ изображения тесна* переплетен с непосредственным, прямым описанием, а в ряде случаев одна и та же история (например, рассказ 10 о бараньих ножках и рассказ 11 о финиках) прочитывается двуплано-во — и как притча, и как забавная подробность жизни человека.
Характер связи между притчевым и непосредственным описанием, их взаимопроникновение в зикре и являются, на наш-взгляд, моделью соотношения жизненного и мистического пути: суфийского праведника: мистический путь не может быть пройден вне соответствующей практики, одним лишь духовным прозрением. Как в тексте зикра Малик ежемоментно является одновременно «объектом художественного описания» и «субъектом этического выбора» 15, так и в реальности лишь постоянное осуществление соответствующих жизненных поступков дает возможность продвигаться вперед по праведному пути (тарикат).
Ибн Халдун в «Мукаддима» писал, что суфизм не в аскезе только и не в уходе от мира (так поступают и люди других исповеданий). Для суфия завеса Тайны открывается лишь прж
154
условии истинной прямоты (чистосердечия). «Это можно сравнить с отражениями в зеркале. Если оно выпуклое или вогнутое, то предмет отражается в нем в искаженной форме. Но если -зеркало ровное, оно отражает предмет в его истинной форме. И если говорить о состоянии прозрения, то прямота [как антоним лицемерия] означает для души то же, что ровная поверхность для зеркала» [11, с. 82]. Необходимость постоянно печься о том, чтобы поверхность зеркала души не оказалась искривленной, и приводила к большей важности практики по сравнению с теорией, к ситуации, когда суфизм оказывался «не умозрительной философией, а способом жизни».
В данной статье не стояла задача дать исчерпывающий ответ на вопрос: «Так что же такое суфизм?» Задача мыслилась много скромнее — продемонстрировать на небольшом примере, какую пользу исследователям может принести и какие неразведанные глубины таит в себе такой круг источников, как суфийская агиография.
В «Курсе русской истории» В. О. Ключевский писал, что «житие — не биография, а назидательный панегирик в рамках биографии, как и образ святого в житии не портрет, а икона» {7, с. 314—315]. Учитывая в самом общем виде специфику нашего объекта, попробуем переформулировать: зикр — не биография, но путь праведника в рамках биографии, а образ его в зикре — путеводная звезда для единоверцев (на этом пути лишь правильный этический выбор в каждой конкретной ситуации обеспечивает продвижение вперед). Такой перифраз выделяет, как представляется, существенные особенности зикра как ти їй источника, с наибольшей полнотой рисующего детали суфийской практики.
Для расширения текстовой базы статьи мы приводим нилхс перевод еще одного зикра, посвященного жизни учителя Малика Динара — Хасана Басри 16.
Зикр Хасана Басри — да будет с ним милость Аллаха 17
