Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
140
различных видов мистического и экстатического опыта, почерпнутого из их практики» [11, с. 76, 79].
Итак, традиционные определения суфизма (мы процитировали наиболее распространенные из них) подчеркивают доминирующую роль суфийской практики: лишь в ней суфизм реализует себя полностью.
Глубокое знакомство с разнообразными суфийскими сочинениями позволило В. И. Брагинскому при реконструкции биографии малайского поэта-суфия Хамзы Фансури сформулировать приведенный ниже тезис, позволяющий напрямую связать вопрос о сущности суфизма с исследованием памятников агиографии. «...Суфизм по самому своему существу,— отмечает биограф Хамзы,— отнюдь не разновидность чисто умозрительной философии... Суфизм — прежде всего способ жизни, где нечто постигается не тогда, когда суфий нечто узнает об этом нечто (хотя и это необходимо), но когда оно непосредственно увидено им, пережито, прожито (а раз это личный опыт, то, стало быть, часть биографии, нечто, имевшее место при определенных обстоятельствах») [3, с. 39]. Последние слова цитаты прямо указывают на важность агиографических сборников. И мы от общих замечаний переходим к конкретному памятнику — «Тазки-рат ал-аулийа» («Поминания святых»).
Автором сборника является знаменитый персидский поэт-суфий Фарид ад-дин Аттар (1141—ок. 1228/29). Сочинение написано им не ранее рубежа XII—XIII вв. Сборник содержит 72 биографии ранних суфийских шейхов и более 20 жизнеописаний суфиев позднейшего времени. Материал расположен без очевидной системы,— во всяком случае, не в хронологическом порядке. Р. Николсон в предисловии к изданию отмечает, что этот порядок меняется от списка к списку. При составлении сборника Аттар опирался как на арабские, так и на персидские письменные источники. К первым относится прежде всего «Рисала» («Послание») Абу-л-Касима ал-Гушаири. Однако Р. Николсон пишет, что обработка рассказов у Аттара содержит много свежих деталей и временами значительно отклоняется от арабского оригинала. Аттар использовал также отдельные персидские сочинения. Так, житие Абу Сайда Мейхени местами текстуально совпадает с «Асрар ат-таухид» («Тайнами единения с Богом»)—биографией, составленной между 1175 и 1221 гг. последователем Абу Сайда Мухаммадом Ибн ал-Му-навваром. Вероятно, Аттар был знаком и с житийным сборником Ансари «Табакат ас-суфийа» («Разряды суфиев»), ныне известным лишь по названию.
По николсоновской оценке, «Тазкират» в целом, его «стиль, хотя часто и поэтический, почти полностью свободен от традиционных для персидской поэзии и прозы метафор. Такие фразы, как „занималось утро узнавания", „она прикусила палец изумления'4 и „согнулся вдвое кипарис его станаи,— редкие и бросающиеся в глаза нарушения замечательной простоты,
141
придающей особое очарование включенным в антологию легендам. Тем не менее было бы серьезной ошибкой полагать, что „Тазкират" всегда легко читать. Большая часть его состоит из^ в высшей степени трудных для понимания теоретических высказываний» [14, с. 27].
Мирза Мухаммад Казвини в персидском предисловии к изданию Р. Николсона подчеркивает, что значение памятника велико по крайней мере по четырем причинам: во-первых, это один из самых ранних образцов новоперсидской художественной прозы; во-вторых, это лишь третье персидское сочинение на данную тему, хотя арабских к XIII в. существовало уже мно~ жество; в-третьих, книга беспримерна с точки зрения сохранения деталей и подробностей образа жизни праведников и аскетов, а также сохранения их речений; в-четвертых, к стилю именно «Тазкират ал-аулийа» применимы два определения — простота (садэги) и красота (ширини). И это понятно, ведь цель книги — наставлять и поучать народ (того самого «великого немого»), а при изощренности стиля цель не могла быть достигнута [14, с. йа-за перс. пред.]. Композиционно сборник состоит из авторского предисловия и самостоятельных зикров* отделенных друг от друга названиями типа «Зикр (поминание) Малика Динара, да будет с ним милость Аллаха».
Само жанровое обозначение — тазкира — арабского происхождения. Тазкире и его составляющие — зикры (слова, производные от корня з-к~р с общим значением «упоминание, воспоминание, память») —служили и у арабов и у персов названиями не только житийных сочинений. Существует обширная лите- -ратура светских тазкире — сборников, содержащих биографии поэтов, ученых, государственных деятелей. В этом смысле тазкире является скорее жанровой формой, объединяющей в себе жанр жития и жанр светской биографии. Однако для нас интересен выбор, сделанный традицией для обозначения именно агиографических памятников. Акт поминания — зикр—имеет в мусульманской традиции сакральное значение.
Малик Динар (ум. 748), принадлежавший .к ранней, «захи-дической» (захид — «отшельник») традиции, перевод жития которого мы приводим ниже, говорил: «Бог всеславный наделил народ Мухаммада двумя особенностями, которых не дал ни: Джабраилу, ни Микаилу. Первое: ,,Вспомните же Меня,, Я вспомню вас..." (Коран 2:147). Второе: „...Зовите Меня, Я отвечу вам..." (Коран 40:62)»1 [10, с. 47]. Поминание речей и поступков святых имело как бы статус второй степени по сравнению с поминанием Господа, но тоже приносило великую* пользу. Фарид ад-дин Аттар в предисловии к сборнику приводит слова багдадского шейха Джунайда (ум. 911): «Их (праведников.— Н. Ч.) речения — одна из армий Господа всемогущего, с помощью которой он поддерживает и укрепляет своего последователя, когда сердце его угнетено» [14, с. 4]. Вариации на эту тему встречаются у разнообразных авторов — от Ибн Абу Роу-
