Суфизм в контексте мусульманской культуры - Пригарина Н.И.
ISBN 5-02-016695-2
Скачать (прямая ссылка):
Несмотря на большое количество сочинений, оставшихся от
36
Насафи, все же можно сказать, что книжности он предпочитал саму мистическую практику. Будучи блестящим знатоком религиозной науки, он предостерегает учеников и читателей от чрезмерного увлечения научными штудиями [7, с. 9, 28]. Азиз ад-дин отчетливо осознает, что текст может превратно восприниматься неискушенным читателем: «Дервиш! Человек не таков, что все услышанное познает, и не таков, что по всему, что знает, в той степени будет, ибо от слушания к знанию — путь далекий, а между знанием и деянием препятствий много. Следовательно, всякий, кто прочтет эту книгу, пусть не думает, что все, что есть цель говорящего, он совершенно уяснил, а всякий, кто уяснил цель говорящего, пусть не обольщается, что это стало его степенью» [7, с. 65]. Основываясь на хадисе «Черпай знание из уст людей», главное средство духовного совершенствования Азиз ад-дин видит в беседе, противопоставляя общающихся книжникам (ахл-е сухбат, ахл-е штаб) [7, с. 8—10; 8, с. 10—12]. В этой связи представляется, что Насафи намеренно приближает написанный текст к устной речи. Это проявилось и в предельной простоте языка, и в частых обращениях к читателю, и в его вдохновенных пассажах-наставлениях, разбросанных по тексту.
«Зубдат ал-хакаик», как и трактаты «Кашф ал-хакаик» и «Инсан-е камил», построен на параллельном изложении концепций трех основных теологических течений ислама, выделяемых Азиз ад-дином. Он называет три основных течения в богословии: идеи приверженцев шариата (ахл-е шариат), приверженцев мудрости (ахл-е хикмат) и приверженцев единственности (ахл-е вахдат). Эти три основных подразделения, в свою очередь, имеют много градаций. Однако до сих пор классификация Насафи остается неизученной. Во всяком случае, приверженцам шариата часто приписывается мнение богословов-.ш/га-каллимов, приверженцам мудрости — некоторые представления восточных перипатетиков и шиитов, приверженцам единственности— суфийские идеи. Причем Насафи, как было замечено М. Моле и Ахмадом Махдави, относит идеи Ибн 'Араби к взглядам сторонников единственности и сам часто не скрывает своих симпатий к ним [8, с. 12; 6, с. 14]. 1
Азиз ад-дин формулирует цель «Зубдата» как беспристрастное изложение различных мнений о мире и человеке. В «Каш-фе» он также подчеркивает, что все сказанное им не является его собственным мнением, и сообщает, что свое мнение он изложил в сочинении «Максад-е акса» [7, с. 10]. Значительная часть текста нашего трактата имеет более широкие параллели в «Инсан-е камил» и особенно в «Кашфе». Весьма отличает «Зубдат» от «Кашфа» его выверенная и стройная композиция.
«Зубдат» состоит из двух частей: в первой — Азиз ад-дин повествует о макрокосме, во второй — о человеке. Охватив все наиболее важные вопросы теологии и приводя различные толкования их, он создал своего рода сумму мусульманского бого-
37
словия. В отношении структуры трактата знаменательна фраза, оброненная Насафи: «Эти три [части] означают [одно] и повторяют [друг друга]...» [3, с. 188]. Возможно, под «третьей» частью книги Азиз ад-дин подразумевал последний раздел книги о Пути. Если предметом первой части и двух первых разделов вюрой является, так сказать, объективная сторона макрокосма и микрокосма, их статика, данность, то раздел о Пути скорее касается субъективного аспекта мира — изъявления им воли посредством человека вернуться к Истоку. Путь единит оба мира в их отношении к истоку. Последовательность частей, как представляется, повторяет схему движения сущего: нисхождение от Истока к макрокосму — восхождение от макрокосма к человеку — восхождение человека к Возврату. Слова Насафи о том, что все три части книги (о мире, о человеке и о Пути) означают одно, могут истолковываться как манифестация действительного тождества мира и человека: истинное познание мира великого тождественно истинному познанию мира малого, истинное познание самого себя ведет познающего к Аллаху. Как видно, сама структура трактата концептуальна и цельна.
Присущий Насафи стиль, ясный, лаконичный и в то же время не лишенный красоты, виден и в «Зубдате», исключая, правда, несколько мест, явно испорченных переписчиками. При переводе мы пользовались весьма содержательным пересказом трактата и ценными пояснениями А. Е. Бертельса терминологического и общефилософского характера, что помогло нам во многих случаях [3, с. 23—32]. ^
Сложившаяся европейская традиция обращения к творчеству Насафи давно и настоятельно требует перевода его сочинений. Цель настоящей работы видится в том, чтобы еще раз привлечь внимание отечественных востоковедов-медиевистов к яркому философскому наследию Азиз ад-дина ибн Мухаммада Насафи.
В заключение пользуюсь случаем выразить искреннюю признательность за помощь А. В. Коротаеву, А. Е. Бергельсу, взявшему на себя труд ознакомиться с нашим переводом и сделавшему ряд важных поправок, а также моему отцу М. Ш. Шукурову, редактировавшему текст перевода и сверившему его с оригиналом.
[Зубдат ал-хакаик]
92 Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Слава Богу, Господу миров, и воздаяния богобоязненным, и молитва за Пророка Его Мухаммада и за род его, блаженных, непорочных, да будет им мир :М. Теперь же скажет слабейший из слабых, слуга нищих Азиз бинни Мухаммад ан-Насафи, ибо некие
