Культурология - Полищук В.И.
ISBN 5-8297-0023-9
Скачать (прямая ссылка):
370
Раздел П
Тема 15
самому духу христианства. Однако во времена крещения Руси дух христианского учения мало волновал не только киевских князей, но и византийскую церковь. В IX—XI вв. иерархи восточного христианства обличали западное христианство не в отступлении от духа учения Христа, а в нарушении буквы, в несоблюдении обрядовых и дисциплинарных особенностей. Как известно, разделение христианской церкви на западную (римско-католическую) и восточную (греко-католическую, православную) произошло в 1054 г. После распада Византийской империи в середине XV в. Россия стала восприниматься как единственная преемница византийского христианства. В начале XVI в. монахом Филофеем из псковского Елеазарова монастыря была провозглашена мысль о Москве как о «третьем Риме». Но что могла наследовать Россия? Она наследовала идею империи и внешнюю, обрядовую сторону христианского учения, церковную декоративность, которая в X в. запала в души русичам. В отечественной культуре и по сей день сохраняет свое значение стремление к видимости и декоративности.
Два фактора имели роковое значение в формировании древнерусской культуры: произвол власти, совершенно не считавшейся с народом, и христианство, воспринятое на восточный лад. Византийское мировоззрение, исключавшее какое-либо понятие человеческой личности, явилось на Руси идейным обоснованием и без того господствовавшего пренебрежения к личности. А склонность к декорациям, к созданию видимости стала внешним выражением внутреннего пренебрежения к элементарным запросам человеческой жизни. Несоответствие внешнего внутреннему, пропасть, лежащая между тем и другим, постепенно становилась жизненной нормой. Двоеверием и двоедушием были пронизаны все слои общества. На Руси лишь юродивые да святые могли себе позволить быть искренними.
Раскол, который и без того существовал в душе россиянина, в XVII в. привел к отделению части верующих от русской православной церкви. Поводом к расколу послужили реформы патриарха Никона, но причиной был протест народа, не желавшего мириться с церковной и светской властью вообще. Раскол показал, что в «низах» общества существует личностное сознание. Не случайно именно в XVII в., как писал Д.С, Лихачев, «человеческий характер бы впервые «открыт» для исторических писателей, предстал перед ними как нечто сложное и противоречивое»1. Свободная личность
1 Лихачев Д.С Человек в литературе Древней Руси. С. 7.
24*
371
Раздел II
Тема 15
на Руси проявлялась в «гуньке кабацкой», на последней ступени падения, в поисках смерти как освобождения от всех страданий»1. Дуалистичность в русской культуре означала взаимоисключающее сосуществование самобытности, рождавшейся в «низах» общества, и искусственности, насаждаемой «верхами». В общем это было противостояние народной и официальной культур, но использование христианства как официальной религии влекло за собой оценку народной культуры как языческой. Так было во всех христианских странах. Для Руси же характерно было то, что все самобытное оказывалось в конечном счете и антигосударственным, направленным против власти. Причина проста: власть на Руси всегда была казенной и искусственной. Поэтому и в самобытности видели угрозу власти. Самобытное творчество преследовалось, изгонялось, а если и признавалось, то лишь после смерти авторов. Чтобы сохранить культуру, которая не признавалась официально, нужно было бежать в леса, как старообрядцы, или же уезжать за пределы империи. Так было в XVII в., так было в XX в. после 1917 года. Парадоксально, но факт: для того чтобы сохранить русскую речь, русские обряды, нужно было эмигрировать из России куда-нибудь в Америку или в Канаду, где и сегодня существуют русские поселения, сохранившие традиции и обычаи, о которых мы с вами можем прочесть только в книгах.
Искусство вместо культуры
Казенность и искусственность власти в России ярко проявлялись в культуре светского общества, которое в образах немецкой или французской культуры видело примеры для подражания. Власть, пытавшаяся переделать на немецкий или французский лад не только собственные манеры, но и манеры своих подданных, не. могла восприниматься как своя власть. По крайней мере со времен Петра I границы Российской империи проходили не только между империей и другими странами, но еще и между народом и властью. Не удивительно, что насаждавшаяся властью культура воспринималась в народе как что-то заграничное и искусственное. Культура на Руси еще и до XVII в. отождествлялась с искусством2, т.е. с чем-то йена
1 Лихачев А'С. Человек в литературе Древней Руси. С. 138,
2 См. об этом статью Д.С. Лихачева «Русская культура в современном мире», а также: Ъайль П., Генис А. Страна слов // Новый мир. 1991. № 4. С. 250.
372
Раздел II
Тема 15
стоящим, мнимым, но пробуждающим интерес и отвлекающим от повседневных забот. После петровских реформ многое в русской жизни стало искусственным. Сословное деление общества, бюрократический аппарат, администрирование, многочисленные инструкции — все это должно было бы служить общему подъему социальной культуры, но в действительности усиливало лишь недоверие к культуре вообще. Такое недоверие к культуре как к чему-то искусственному, без чего в принципе можно в жизни обойтись, наблюдается в обществе и сегодня. Прежде всего недоверием к культуре объясняется тот факт, что ее развитие не является первоочередной заботой ни правительства, ни рядовых граждан России. Но это недоверие выражается чаще всего по отношению к своей, отечественной культуре, которая оценивается заведомо ниже западной. До XVIII в. положение было иным, эталоном считалась византийская культура, но со времен Петра I знаки плюс и минус поменялись местами. И восточная, и западная ориентации российской культуры носили совершенно искусственный характер и лишь препятствовали созреванию своего, самобытного культурного образа. Отсутствие определенности в культуре вызывает необходимость все время оценивать, сопоставлять, сравнивать различные явления друг с другом, а не с традициями или идеалами, которые значительно облегчают сам процесс оценивания. Интересно, что это выражается даже в составе слов русского языка. По подсчетам специалистов, свыше сорока процентов русской лексики носит оценочный характер, а в любом другом языке — не больше пятнадцати1. Язык свидетельствует о неопределенности не только в культуре, но и в человеке. С неопределенностью связаны и вечные поиски правды, которые так характерны для русской культуры. Правдой русский человек интересовался больше, чем собственными правами, но за его поисками правды всегда скрывались опасения быть обманутым в искусственном мире русской культуры и государственности. Но эти опасения не предохраняли его от обманов, от увлечения видимостью, иллюзией.
