Экология культуры Востока - Багратион-Мухранели И.Л.
Скачать (прямая ссылка):
Между тем необходимость поддерживать хоть какую-то обратную связь с трудовым населением вынуждала господ жить как бы одновременно в двух культурных пространствах, перемещаясь из европейских салонов, клубов, модных курортов или их петербургских, московских, вплоть до уездных имитаций - в скучную, малопривлекательную российскую повседневность. Такое раздвоение порождало в них психологический дискомфорт, одним из вероятных следствий которого становилось раздражение против одной из сторон их межеумочного бытия, а именно, против безотрадной житейской прозы и - как следствие - вообще против русской жизни и самой России.
Один из парадоксов русской истории нового времени состоит в том, что острая, иногда хроническая неприязнь к отечеству изначально поселилась в той социальной среде, которая больше, чем кто-либо ещё, выигрывала от сложившегося в отечестве строя жизни.
Большинство же народа, напротив, сохраняло стойкую привязанность к родной почве вопреки всем тяготам русского быта, переносить которые выпало именно ему.
16
Экология культуры Востока
С течением времени, особенно после победы в Отечественной войне 1812 года и близкого знакомства довольно значительного числа россиян с жизнью своих западных соседей некоторые пытливые умы из русских «полуевропейцев» стали, в отличие от их собрата А.Н. Радищева, искать корни общественных пороков крепостнической России не в образе жизни и нравах их класса, а в самой русской почве, в характере русского народа и его культуры. Стихийную, обиходную патриофобию начали подпирать теоретическими обоснованиями. Впервые эти мотивы отчётливо прозвучали в знаменитых «Философических письмах» П.Я. Чаадаева, горький пафос которых сводился к признанию России неким историческим недоразумением.
Автора таких суждений, принятых многими, особенно в Москве, с пониманием, если не сочувствием, император Николай Первый, как известно, повелел считать душевнобольным. Ho не принял главных выводов Чаадаева и оценивший по достоинству меткость некоторых его наблюдений А.С. Пушкин: «Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться... Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал». (А.С. Пушкин - П.Я. Чаадаеву. 19.10.1836.)
Ho в России продолжали сменять друг друга поколения тех, кого не устраивали ни история их предков, ни народ, унаследовавший эту историю, Их сердца были отданы Европе, в особенности Франции. Эта страна с середины XVIII до начала XX столетия для большинства русских «полуевропейцев» (как, впрочем, и для образованных классов многих других стран, включая некоторые азиатские) была почти воплощением достижимой гармонии бытия и образцом для подражания («Ах! Франция! Нет в мире лучше края! - Решили две княжны, сестрицы, повторяя Урок, который им из детства натвержён». - А.С. Грибоедов. «Горе от ума».) Российскую галломанию не могли остудить ни французские революции от Великой 1789 - 94 гг. до Парижской коммуны, ни даже столкновения с французами на поле брани от эпохи наполеоновских походов до Крымской войны. Встречались в светских кругах и англофилы, вроде упомянутого в «Горе
17
Ломоносовские чтения. Востоковедение
от ума» князя Григория («Век с англичанами, вся английская складка, И так же он сквозь зубы говорит, И так же коротко обстрижен для порядка».), но их до поры до времени было немного.
Чувство, которое Грибоедов назвал «жалкой тошнотой по стороне чужой», ведомо было не только людям привилегированных сословий, но и кое-кому из разночинцев, простонародья, особенно барской челяди. Ф.М. Достоевский наделил им одного из персонажей «Братьев Карамазовых», лакея Смердякова, который гордо объявил, что «всю Россию ненавидит» и сожалел по поводу неудачного, на его взгляд, исхода наполеоновского нашествия 1812 года на Россию: «...Хорошо кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глу-пую-с и присоединила к себе». Такого рода рассуждения можно услышать и от нынешних российских Смердяковых, в свою очередь сетующих на то, что Отечественная война 1941 -45 гг. не прошла по такому, например, сценарию: Гитлер покорил и оккупировал Советский Союз, избавив тем самым его народы от большевизма, после чего умные западные демократии, разбив ослабленную войной Германию, освободили Россию от немецкой оккупации и присоединили ее по частям к своему цивилизованному евроатлантическому сообществу, и эти части бывшей России благоденствуют в нём, как сегодня какая-нибудь Латвия в ЕЭС и НАТО.
В подобных приступах патриофобии эпохи «глобализации» и «мондиализма» прослеживается генетическое родство с крайними проявлениями радикального русского западничества прошлых эпох. Почти трёхвековая история этого сложного, со многими ответвлениями и собственной развитой мифологией течения русской общественной мысли в минувшем столетии была наполнена судьбоносными для страны явлениями.
Последовательная дискредитация русского самодержавия, завершившаяся его падением, а вскоре и развалом империи, осуществлялась при самом деятельном участии идеологов и практиков европейской выучки и ориентации. На расстроенную государственную машину России одновременно ополчились самые разные политические силы: от умеренных либералов до эсеров, большевиков и анархистов. Хулить свою страну среди
