Экология культуры Востока - Багратион-Мухранели И.Л.
Скачать (прямая ссылка):
Никольская К Д. SATYA: о правдоречивости древнеиндийских царей
Значительная часть XII книги «Махабхараты» посвящена теме раджадхармы (царского долга). Изложение последней построено по традиционному для индийского эпоса принципу: в форме беседы между царем и мудрецом, дающим наставления в благочестии, предписанном правителю. Текст многократно, если не сказать навязчиво, повторяет одни и те же азбучные истины, основные положения которых мы легко обнаружим и в других памятниках традиции. По этой причине перевод практически любого пассажа в этих наставлениях, как правило, не вызывает никаких видимых трудностей: каждый фрагмент текста при желании можно сверить с переводом сходного пассажа доброй сотни других тематически близких памятников. И все же иногда эта видимая легкость интерпретации - палка о двух концах. Принятые в литературе и годами повторяющиеся переводы часто скорее препятствуют, чем помогают адекватному восприятию текста.
В 56 главе «Шантипарвы» мудрый Бхишма, беседуя с Юд-хиштхирой, рассказывает ему об основных принципах поведения правителя. Одним из первых требований для царя является преданность правде (satya), ибо «без правды царям ничто не
77
Ломоносовские чтения. Востоковедение
приносит счастья и в этом, и в ином мире» {па hi satyad date кіт cid rajnam vai siddhikaranam / satye hi raja niratah pretya ceha hi nandati - Mbh XII.56.17)1. По словам Бхишмы, «ничто не внушает такого доверия к царю как правда», ибо даже для риши (мудрецов) правда - высшее богатство (rslnamapi rajendra satyameva param dhanam / tatha rajnah param satyan nanyadvisvasakaranam
- Mbh XII.56.18). Требование для царя быть честным, казалось бы, вопросов вызывать не должно. Непонятно, правда, почему буквально через шлоку примерно та же мысль повторяется другими словами: имея честные (arjava) замыслы, царь должен быть честным и во всех своих делах (Mbh XII.56.20).
Требование придерживаться правды (satya) для царя присутствует не только в XII книге «Махабхараты», но и практически во всех текстах, прямо или косвенно имеющих отношение к раджадхарме (Ману VII.26; VII.31; Дцжнавалкья 1.309 и т. д.). Чаще всего сатъя фигурирует в самом начале соответствующих фрагментов, предваряя все прочие аспекты образа правителя. Композиционное положение вышеозначенного пассажа, безусловно, свидетельствует о том значении, которое придавалось ему составителями. Как правило, при переводе не возникает никаких вопросов, поскольку с точки зрения современного человека нет ничего естественнее, чем ожидать от хорошего правителя честного поведения.
В «Артхашастре» Каутильи та же тема дважды фигурирует практически в одном и том же контексте: при перечислении качеств соседнего правителя, к которому может обратиться за помощью царевич (КА 1.18.6), и при перечислении признаков идеального царя (КА VI. 1.3). Последовательность упоминаемых качеств в обоих фрагментах практически одинакова, и оба раза рядом оказываются выражения satyavac -«говорящий сатъю» (соответственно, практически во всех переводах интерпретируется, как «правдивый»2; «truthful in
1 Перевод мой [К.Н.]. Цит. по: Махабхарата. - История Древнего Востока: тексты и документы. М.2002, с.524-536
2 Артхашастра, или Наука политики. Перевод с санскрита. Издание подготовил В.И.Кальянов. М. 1959, с.43, с.284
78
История Востока
speech»1, «wahrhaftig»2) и avisamvadaka - «не нарушающий обещаний» (согласно переводу Р.П. Кангле) или же «честный», «не изменяющий своему слову» (в русском переводе). Таким образом, и в «Артхашастре» тема честности правителя дублируется. Очевидно, в оригинале текстов присутствуют какие-то оттенки смысла, ускользающие от нашего внимания при переводе.
Словари дают целый спектр значений слова сатъя: «истинный», «действительный», «верный», «настоящий», «соответствующий» и пр.3 Все они не так тесно связаны с темой «честности», в большей степени указывая на подлинность, истинность того, что определяется как «сатъя»4. Связь «сатъи» с честностью столь же неочевидна и в некоторых контекстах. Так, «Ма-хабхарата», повествуя о сотворении первой шастры, в которой сосредоточилось «все, что было когда-либо сказано», сатъю помещает в одном ряду с аскезой (тапасом) и ахимсой (Mbh XII.59.83). Уже упомянутая выше «Артхашастра» называя понятия, входящие в «сарвадхарму» (т.е. ту дхарму, соблюдение которой равным образом обязательно для всякого ритуально чистого человека), упоминает и приверженность сатъе (КА 1.3.13). Само это слово помещается текстом между ахимсой и чистотой (тиса) -т.е. фигурирует в контекстах, никак не связанных с этикой и моралью в нашем понимании этих слов. Зато связь сатъи с ритуальной чистотой - весьма распространенный случай для древнеиндийской текстовой традиции. В некоторых контекстах именно сатъя выступает как действенное средство очищения от осквернения. Согласно Ману, сатъей может быть очищена речь (satyaputam <...> vacant-Ману VI.46), сатъей очищается свидетель при судебных разбирательствах (satyena puyate saksT- Ману
1 The KautilIya Arthasastra. Vol.2. An English Translation with Critical and Explanatory Notes. Ed. By RP. Kangle. Delhi, 1992, P.44, P.314.
