Древняя Албания. III—I вв. до н. э. - Ямпольский З.И.
Скачать (прямая ссылка):
(олигархическое) владение основными объектами (1561), сохраняли (отчасти) первобытно-общинную коллективную обработку земли (1562), обязанности (коллективное кормление, защита взаимопомощь) и права (право на продукты труда работ-
107
ников производства) первобытной общины. В условиях классового общества все это было экономическим тормозом развития производительных сил. Экономически-реакционной храмовую собственность Древнего мира делала и такая ее черта, унаследованная от первобытной общины (которая «абсолютно не совместима с денежным хозяйством») (1563), как неотчуждаемость основных объектов. Эта черта древней храмовой собственности определила ее отдаление от прогрессивных тогда товарно-денежных отношений. Известно, что даже до возникновения рабовладельческого общества денежное хозяйство как прогрессивная тогда сила проникала, «точно разъедающая кислота, в основанный на натуральном хозяйстве исконный образ жизни сельских общин» (1564). Храмы вели торговлю и занимались ростовщичеством (1565), однако неотчуждаемость основных объектов собственности (земли, храмовых рабов) вела к тому, что товарно-денежные отношения, ростовщичество, долговая кабала в те периоды истории, когда они были прогрессивными, почти не задевали основных неотчуждаемых объектов храмовой собственности так же, как не задевали ее (в тех масштабах, в каких задевали другие формы собственности) закономерные периодические социально-экономические кризисы (1566), присущие рабовладельческому способу производства. Вероятно, поэтому, в силу наличия унаследованной от первобытной общины неотчуждаемости основных объектов собственности, насколько нам известно, нет монет, битых от имени храмов и, кажется, — теократов (1567). Храмовая собственность, поскольку она оставалась в стороне от прогрессивного развития экономических отношений, и к сельской общине, и к первобытно-государственной собственности, и к рабовладельческой частной собственности относилась как старое к новому, как реакционное к прогрессивному. Реакционность храмовой собственности ярко проявлялась в том, что, в силу неотчуждаемости ее основных объектов, она порождает накопление сокровищ в храмах (1568) как бы парализованного человеческого труда (1569). Храмовая собственность Древнего мира была экономически реакционной еще и потому, что, в силу своего прошлого, своих первобытно-общинных локальных корней и привилегий, она сопротивлялась широкому объединению производственных возможностей людей.
Как отмечено выше, в отличие от первобытной общины, Древняя храмовая собственность была одной из форм рабовладельческой собственности, экономической основой храмового Рабовладельческого хозяйства. Поэтому в храмовой собственности Древнего мира коренным образом изменился первобытнообщинный коллективизм, который был исходным социальным
108
материалом отношений древней храмовой собственности. Изменение этого коллективизма (будущей храмовой собственности} началось еще в первобытной общине, когда на последних этапах ее развития первобытная жреческая знать (1570) стала получать материальные привилегии на основе эксплуатации коллективных рабов (1571). Коллективизм храмовой собственности, в отличие от коллективизма первобытной общины, стал коллективизмом жреческой олигархии
(1572), о которой можно сказать: «первобытная естественно
выросшая демократия превратилась в ненавистную аристократию»
(1573). Жреческая олигархия, как правило, рекрутировалась из рабовладельцев (1574). Известны лишь немногочисленные случаи, когда жрецами становились рабы (1575). Эти случаи были исключением, подтверждавшим правило. Жреческая олигархия, как правило, пополнялась выходцами господствующего класса рабовладельцев и была «знатью, которая обладала жреческими функциями» (1576), «связанной с. аристократией» (1577). В древней Индии брахманы-жрецы «были часто очень близки к царям» (1578). В древней Месопотамии «высшие жреческие должности замещались лицами знатного происхождения, нередко даже родственниками царя» (1579). О жрецах Египта сказано в древнем документе: «Не было среди них простолюдинов» (1580). В Античном мире жречество было привилегией части свободных и лишь постепенно, по мере обострения противоречий рабовладельческих классов, жрецами становились (только) свободные. Еще в раннерабовладельческом обществе потребление жертвенной пищи стало «привилегией свободного» (1581). В древней Армении, как сообщает Моисей Хоренский, царь поставил своего брата «главным жрецом» (1582). Старейшины-жрецы в архаических святилищах (1583) рекрутировались не из всех людей, а из избранных (1584). Коллективизм первобытной общины в новых условиях выступал как социальная база материальных привилегий и паразитического образа жизни олигархии жрецов (1585). Профессия жреческой олигархии, как правило, была весьма прибыльной. По сообщению древнего автора, жрецы «получали от жречества большие доходы» (1586). Жрецы, как правило, не работали в производстве, ведая вопросами ритуала (1587), и нормы индийского раннеклассового общества, отраженные в т. н. законах Ману, приписывали ему: «дачу и получение он установил для брахманов» (1588), которые вымогательски требовали себе приношений (1589). В древней Иудее наиболее жирную часть жертвенной туши животного надо было отдать жрецам (1590). «Священный хлеб» древних египтян могли кушать только жрецы (1600). Один из жрецов («пророк») эллинистического Египта, по существующим и писанным правилам, получал на свое иждивение 20% дохода храма (1601). В храме Атаргатис священную рыбу ели только жрецы (1602).
