Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> История -> Вайнберг Б.И. -> "Этнография Турана в древности" -> 33

Этнография Турана в древности - Вайнберг Б.И.

Вайнберг Б.И. Этнография Турана в древности — М.: Восточная литература, 1999. — 359 c.
ISBN 5-02-018049-1
Скачать (прямая ссылка): etnografiyaturnavdrevnosti1999.djvu
Предыдущая << 1 .. 27 28 29 30 31 32 < 33 > 34 35 36 37 38 39 .. 170 >> Следующая


Предложенные С.А.Плетневой модели развития кочевых сообществ [Плетнева, 1982] достаточно убедительно обоснованы, но конкретный материал Турана в древности не укладывается в эту схему. Так, например, в Северо-Западной Туркмении и вдоль Узбоя мы имеем очень выразительные археологические памятники (группы склепов с многократными захоронениями, культовые постройки, примитивные крепо-сти-убежища и остатки развеянных стойбищ), характер которых свидетельствует о том, что здесь господствовала по меньшей мере вторая стадия кочевания — полукочевание [Плетнева, 1982, с. 36 и сл.], для которой предполагается уже становление раннеклассового общества, формирование государственных объединений, этнической общности и общего языка, «появление первых черт этнической культуры», культ вождей и всадников, связанный с космогонией. Вместе с тем письменные источники не дают оснований говорить о формировании ка-кого-то, даже зачаточного, государственного объединения на этой территории. И несмотря на это, этническая общность здесь отмечается всеми античными авторами с середины I тыс. до н.э. — это широко известные массагеты. Позднее, по мере знакомства с ними, в источниках появляются и названия двух племен, дербиков и апасиаков, входивших в состав массагетов. Данных о языке этой группы скотоводов, кроме самих названий племен и нескольких имен, у нас нет.

Таким образом, конкретный материал заставляет нас сделать вывод о том, что, во-первых, не всегда для второй стадии кочевания характерно сложение государственности в каком-либо виде и, во-вторых, что этническая общность в данном случае сложилась вне государственного объединения и явно предшествовала ему. В-третьих, достаточно яркий комплекс этнографической культуры фиксируется здесь уже с середины I тыс. до н.э. (прежде всего погребальные сооружения и обряд, керамика, украшения и др. — см. часть III настоящей работы). Кроме того, в археологическом материале не фиксируется какое-либо социальное расслоение, нет оснований говорить и о культе вождей и всадников. В то же время исследование культовых сооружений выявило несомненное поклонение огню, сопровождавшееся сооружением алтарей огня, сожжением растений — полыни и, возможно, можжевельника, жертвоприношениями лошадей в святилища.

Другой яркий пример отклонения от предлагаемых моделей развития кочевых сообществ — древний Канпой.

Вопрос об этом объединении мы специально рассматриваем в части IV настоящей работы. Здесь же отметим, что это несомненно уже объединение государственного типа, в которое входили разные по уровню развития и форме хозяйства группы скотоводов на северо-востоке Среднеазиатско-Казахстанского региона. Бесспорно, Канпой

68
относится к третьей модели [Плетнева, 1982, с. 77 и сл.]; для нее характерна полуоседлость и даже оседлость части кочевников, войны за политическое господство, феодализм, государство, устойчивая этническая общность с единым языком, развитая культура с письменностью, торговля, города, принятие мировых религий и археологические памятники, аналогичные тем, что встречены у оседлых земледельческих народов (в Канпой включены наиболее развитые области по средней и нижней Сырдарье и в долине реки Чу).

Оставляя в стороне вопросы политического и социального строя государства Канпой, которое, бесспорно, судя по письменным источникам, вело войны за политическое господство и имело династические связи с могущественными соседними государствами, отметим, что нет никаких оснований делать вывод о том, будто Канпой представлял собой «устойчивую этническую общность с единым языком» [Плетнева, 1982, с. 145]. По данным Птолемея, ко II в. н.э. относятся сведения о целом ряде народов, расселявшихся на этой территории, и прежде всего вдоль Сырдарьи, где проходил торговый путь. Косвенным образом это подтверждается и данными китайских источников о пяти малых владениях Канпоя (подробно см. в части IV), которых не должно было быть, как нам представляется, при единой этнической общности.

Археологические памятники на значительной части территории Канпоя дали основание выделить ряд ярких культур, довольно сильно различающихся между собой по большинству параметров, но объединяемых одним признаком — сочетанием в местах зимовок монументальных сырцовых построек (укрепленных поселений) и расположенных рядом с ними курганных погребений. Если можно говорить о развитой культуре на этой территории, то данных о письменности до появления тюркской руники, что уже несомненно связано с другой эпохой и иными политическими реалиями, у нас нет. Вызывает сомнение и тезис о принятии мировых религий, исходя из конкретного материала с этой территории. Археологические материалы о культах и верованиях довольно разнообразны и не дают оснований сделать вывод о каком-либо единстве вне пределов конкретных археологических культур, которые,' скорее всего, по нашему мнению, соответствуют историко-культурным (или историко-этнографическим) областям «низшего порядка», существовавшим на этой территории и в более поздние эпохи.

Именно в силу изложенного выше вряд ли можно привлекать выделенные С.А.Плетневой модели для реконструкции этнической ситуации в регионе.
Предыдущая << 1 .. 27 28 29 30 31 32 < 33 > 34 35 36 37 38 39 .. 170 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed