Этнография Турана в древности - Вайнберг Б.И.
ISBN 5-02-018049-1
Скачать (прямая ссылка):
У Абульгази [Кононов, 1958, с. 51, (520)] Байындыр — старший сын Кок-хана и внук Огуз-хана. Его братом является Бечене. Таким
292
образом, байандуры, как и печенеги, очевидно, частично вошли в состав огузского объединения племен еще на территории Приаралья. Подтверждение этому можно найти и в археологическом материале — в своеобразии культурного комплекса «болотных городищ» низовьев Сырдарьи. Описывая в свое время наши материалы из Кескен-Куюк-калы, Л.М.Левина отмечала в них в отличие от основного джетыасарского комплекса периода Джетыасар III сильное влияние культуры Семиречья. В особенности это относится к многообразию елочного и растительного орнамента, отдаленные истоки которого она видела в материалах гуннских памятников Монголии и Алтая [Левина, 1971, с. 85].
Позднее, особенно в результате массовых раскопок могильников в Джетыасарском урочище, ею была получена богатейшая коллекция керамики, в том числе и этапа Джетыасар III, но, как правило, на ней не представлен растительный орнамент типа кескенкуюккалинского, гораздо реже встречается и елочный орнамент [Левина, 1996]. Можно предположить, что на «болотных городищах», возникших в конце VII — начале VIII в., представлена культура печенегов, сформировавшаяся в низовьях Сырдарьи на базе позднеджетыасарской и тюркско-семиреченской, проникавшей сюда, по мнению Л.М.Левиной, по долине р. Чу, минуя среднюю Сырдарью.
Комплекс находок с Кескен-Куюк-калы дает основание датировать памятник с конца VII в. и в пределах VIII-IX вв. [Левина, 1971, с. 78], что согласуется с временем возможного пребывания печенегов в этом районе. После ухода основной их массы оставшиеся печенеги были включены, как известно по письменным источникам, в состав огузского объединения [Агаджанов, 1969].
С огузским периодом в истории низовьев Сырдарьи связаны уже иные памятники — Янгикент, Дженд и др. (это выходит далеко за рамки нашей темы).
Интересно, что в богатом комплексе каменных бус и подвесок с Кескен-Куюк-калы (общее описание их см. [Левина, 1971, с. 77-78]) встречены и лазуритовые плоские ромбические подвески со сквозными сверлеными каналами у обоих концов ромба. Редкость подобных находок, связанных всегда со степным поясом [Макарова, 1962], дает основание нам, как и Т.И.Макаровой, рассматривать их как своего рода «этнический» (этнографический) индикатор. Принимая вывод Т.И.Макаровой (см. выше), мы можем говорить, что на Кескен-Куюк-кале были представлены и байандуры (может быть, и в составе кима-ков?) уже в IX в., но не позже начала X в., так как к этому времени памятник перестал существовать. Совместное проживание печенегов и байандуров в низовьях Сырдарьи может найти подтверждение и в тексте Абульгази, передающего легенду о составе племен огузов и их генетической связи.
IO Б. И. Вайнберг
293
Байандуры могли попасть в низовья Сырдарьи в конце VIII — начале IX в. при продвижении в это время в северо-восточные районы Приаралья и западной ветви кимаков-кипчаков, южнее которых располагались печенеги [Кумеков, 1972, с. 56 и сл.].
Подтверждение нашим выводам можно найти и в небольшом экскурсе, посвященном треугольным лазуритовым подвескам в средние века, в работе А.В.Гудковой [Гудкова, 1973, с. 130-131]. Для нас несомненный интерес представляют отмеченные ею по материалам Ce-миреченской экспедиции находки треугольных лазуритовых подвесок VI-XIII вв. у тюрок Семиречья. Более поздние подвески XII-XIII вв. из Хорезма и на средней Сырдарье могут быть связаны с пребыванием здесь групп огузов или кипчаков.
Некоторые общие вопросы раннего этапа тюркизации населения в присырдаръинских районах
Проблема ранних этапов тюркизации народов Среднеазиатско-Казахстанского региона весьма сложна и практически не разработана. Распространение тюркской речи чаще всего отмечают только по находкам тюркских рунических надписей. Более ранние этапы, которые могут быть связаны с гуннским периодом, рассматривались А.Н.Берн-штамом [Бернштам, 1951], но не получили в дальнейшем поддержки. Н.А.Баскаков объясняет архаические элементы чувашского языка влиянием «западнохуннскош», наследников которого он видит в болгарах, хазарах, гузах, печенегах [Баскаков, 1960, с. 102-103]. Поскольку исторические данные и археологический материал позволяют локализовать в присырдарьинских районах в раннем средневековье часть из перечисленных народов, мы можем попытаться как-то обобщить весь этот материал и увязать с ранними этапами тюркского этногенеза, связанного, несомненно, с гуннами, так как тюрок до второй половины VI в. еще не могло быть даже на востоке Седнеазиатско-Казахстанского региона.
Имеющийся в настоящее время комплекс данных позволяет наметить два «этногенетических очага» — северный (в степях Северного Казахстана и на юге Западной Сибири) и южный (в Семиречье и прилегающих районах средней Сырдарьи и Иртыша). М.И.Артамонов [Артамонов, 1962, с. 42 и сл.] отмечал, что гунно-угорский симбиоз и создал ту гуннскую орду, которая завоевала многие области Европы. Вслед за гуннами (конец IV в.) в степях Северного Кавказа появились савиры, а затем болгары и хазары. Ho гунны в районах Северного Казахстана — юга Западной Сибири, где они известны со II до IV в., вероятно, оказали сильное воздействие на жизнь местных племен. По
