Этнография Турана в древности - Вайнберг Б.И.
ISBN 5-02-018049-1
Скачать (прямая ссылка):
270
риод между II в. до н.э. и концом I в. н.э. В любом случае наряду с другими дополнительными сведениями о Кангюе «Цянь Хань шу» содержит ясное указание на северо-западные границы Кангюя в полосе степей, очевидно, к северу от Устюрта.
В связи с различной локализацией Кангюя в литературе (см. [Зелинский, 1964; Ставиский, 1963, с. 353, карта]) утвердилось мнение о том, что северный торговый путь из Китая шел через Давань-Фергану и далее по южным районам Средней Азии на запад. Вместе с тем мы уже отмечали выше, что в «Ши цзи» есть довольно четкие свидетельства того, что китайцы уже застали функционирующий торговый путь из Ферганы на север и северо-запад через Кангюй в Яньцай. В «Цянь Хань шу» есть еще более четкие указания на этот торговый путь: «Северная дорога, по переходе через Луковые горы на запад, ведет в Давань, Кангюй, Яньцай и Яньци» [Бичурин, II, с. 170]. «Китай имел под собою только южную дорогу, а северною еще не всею овладел» (с. 171).
Таким образом, по данным китайских хроник, ко II в. до н.э. сложился и функционировал, как и позднее, в первой половине I тыс. н.э., торговый путь, связывающий Фергану (и бассейн Тарима) через Кангюй и Яньцай с Поволжьем и Приуральем. От Ферганы-Давани, очевидно, путь шел вдоль Сырдарьи к центру Кангюя, а оттуда через Северное Приаралье в Прикаспий. Возможно, только с созданием Тюркского каганата этот путь окончательно потерял свое значение, уступив место семиреченскому торговому пути. Мы обращаем особое внимание на торговый путь через Кангюй, так как овладение торговыми путями — это была основная задача китайской дипломатии в Западном крае. В описаниях Западного края в китайских хрониках встречаются, как правило, лишь те государства и «владения», которые лежали вдоль (или вблизи) торговых путей и представляли интерес в связи с ними.
Поэтому нам представляется, что среди других соседей Кангюя особое место занимает в описаниях китайских хроник Яньцай. Эти владения, долгое время независимые друг от друга, объединял общий торговый путь.
Теперь обратимся к основному содержанию текста «Цянь Хань шу»
о Кангюе. Здесь прежде всего привлекает внимание тот факт, что Кангюй описывается не только как «кочевое владение», но отмечаются и зимняя и летняя ставки владетеля, между которыми указано весьма значительное расстояние в семь дней пути. Если сравнить описания одиннадцати кочевых владений, приведенных в «Цянь Хань шу», то только один Кангюй имеет две ставки — летнюю и зимнюю, что, очевидно, указывает на отличные от других владений природные условия, требовавшие более далеких перекочевок. Расстояние в семь дней пути может пониматься различно. Это может быть путь каравана,
271
проходившего, как известно по средневековым дорожникам, от 30 до 50 км в день, либо расстояние, которое преодолевали всадники в ускоренном темпе. Они двигались, как это зафиксировано тоже средневековыми источниками, примерно в пять раз быстрее каравана. Ибн Хордадбех, например, сообщает, что от Кубала «до Верхнего Барсха-на на границе с Китаем 15 дней пути для караванов по пастбищам, а для почты тюрков три дня пути» [Волин, 1960, с. 74]. Аналогичное свидетельство имеется и в «Истории Мас‘уда» Бейхаки — за 10 дней всадник преодолевает расстояние около 1500 км от Нишапура до Ургенча и обратно [Бейхаки, 1962, с. 332].
Таким образом, максимально между зимней и летней ставками владетеля Кангюя могло быть около 1000 км (7x150 км = 1050 км), минимально — от 210 до 350 км (из расчета пути каравана). Природные условия районов, прилегающих к горам, в Средней Азии и Казахстане дают возможность скотоводам совершать сезонные перекочевки на относительно ограниченных по протяженности пространствах, поэтому само расстояние между зимней и летней ставкой Кангюя, определяемое даже приближенно в пределах от 200 до 1000 км, указывает на его расположение в степных и полупустынных районах, где специфическое сочетание природных условий требовало далеких сезонных перекочевок населения [Федорович, 1973, с. 207 и сл., рис. 2].
Наиболее сложным является вопрос о локализации малых владений Кангюя. Сами по себе названия их, если отбросить запутывающие суть дела поздние отождествления в «Тан шу», не могут помочь в этом. Мы предпринимали попытку использовать цифровые данные, хотя они и не представляются сколько-нибудь надежными.
Ho, не вдаваясь в конкретную локализацию малых владений Кангюя, можно отметить, что они, согласно даже самым приблизительным подсчетам, должны были располагаться в традиционных районах зимовок в Приаралье [Федорович, 1973, рис. 2] и, вероятно, представляли собой зимние ставки вождей племенных группировок, входивших в кангюйское объединение.
Местоположение канпойского города Битянь в источнике определено по отношению к Давани, а не Цитеру [Бичурин, II, с. 186]. Вместе с тем положение столицы Давани — Гуйшани в 4310 ли к западу от Цитера явно вызывает удивление, так как от Цитера до Кашгара расстояние определено в 2210 ли (с. 189). От Кашгара же до Гуйшани получается расстояние в 2100 ли, или в 840 км, что явно преувеличено, если даже помещать столицу Давани в западной или северо-западной части Ферганы. Представляется, что и расстояние от Давани до Цитера 4310 ли указано ошибочно. Ho в любом случае Битянь, согласно приведенному расстоянию, должен был располагаться либо в дельте Сырдарьи, но не севернее русла Жаныдарьи, истоков Куванда-рьи, либо в низовьях рек Сарысу и Чу у границы Бетпакдалы. Скорее
