Древнее искусство Татарии - Валеев Ф.Х.
Скачать (прямая ссылка):
Характеризуя творчество татарских ювелиров периода Казанского ханства, необходимо остановиться еще на одном уникальном произведении — «Казанской шапке», золотой короне, относимой к 1552 году. Ее можно видеть в экспозиции Государственной Оружейной палаты (рис. 62). Она выполнена в характерной для головных уборов казанских татар форме — в виде полусферической шапки, опушенной дорогим мехом. Завершение «Казанской шапки» — янтарь вытянутой грушевидной формы с двумя жемчугами по ее сторонам — украшение явно более позднее. Оно не соответствует структуре короны, которая, по-видимому, ранее завершалась золотым полумесяцем или изображением полиморфного чудовища, например, наподобие герба Казани. Сравнительный анализ показывает, что «кокошники» короны по своей трактовке относятся к кругу тех же форм, что и составные части рассмотренных нами застежек и розеток надгробий первой половины XVI в. Завершения «кокошников» (в форме трилистников) отделяются от их оснований глубоким вырезом как и в составных частях — медальонах застежек и полурозеток надгробий. Завершение блях и орнаментальных мотивов трилистниками, как и переход от них к остальной части формы бляхи или мотива через глубокий вырез,— явление типичное, как мы видели, для булгарского искусства и искусства казанских татар.
Тулья шапки украшена тонким рельефным орнаментом на густом черневом фоне. Эта своебразная техника нанесения узора путем выбирания фона и последующей заливкой его чернью имела значительное место в украшении ювелирных изделий булгарских ремесленников — серег, перстней, замочков и т. д.
Стилистическое родство элементов декора короны с застежками проявляется и в системе инкрустации самоцветами и в цветовом подборе их — небесно-голубой бирюзы в сочетании с лиловыми альмандинами или красными гранатами, зеленой яшмой или красноватым топазом, что также является типичным для булгарских и татарских ювелирных изделий. Эти излюбленные у казанских татар самоцветы являлись камнями-талисманами, обладавшими чудодейственной силой.
Не вызывает сомнения то, что шапка по своему облику, формам, деталям, системе инкрустации самоцветами, их сочетанию, особенностям чернения, орнаментальным мотивам и трактовке узоров является произведением татарских ювелиров Казани первой половины XVI в. В «Истории русского искусства» 35 делается предположение о том, что корона могла быть сделана в Москве приехавшими из Казани татарскими ювелирами. Однако у нас больше оснований утверждать, что она была увезена в Москву из Казани, наряду со «зла-
145
том и сребром», «посудами сребряными и златыми», «одеяними царскими». Об этом, кстати, пишет и русский дореволюционный историк'Н. Спасский: «В награду за победу (над Казанью.— Прим. Ф. В.) царь (т. е. Иван IV.— Прим. Ф. В.) взял себе лишь приведенного к нему хана Едигера, ханскую корону, жезл, знамена и пушки» 36.
В фондах Государственного музея ТАССР (ГМТР) большую и интересную коллекцию представляют металлические, в основном серебряные, пуговицы. Их размеры— от трехкопеечной монеты до 4,5 см в диаметре. Такие пуговицы бытовали у казанских татар до начала XIX в. Одни пуговицы — полые, яйцеобразной, реже круглой формы, с цветочно-растительными узорами, выполненными в басмяной технике (рис. 63—1, 2, 3, 4). Другие — из накладной или ажурной скани (рис. 63—5, 6—8). Коллекция пуговиц до сегодняшнего дня, к сожалению, совершенно не изучена. Анализ показывает, что среди пуговиц имеются довольно архаичные по формам экземпляры, которые, как мы полагаем, относятся к концу XV — первой половине XVI вв. Как правило, это пуговицы, выделяющиеся крупными размерами штампованных или сканых узоров. Подобные пуговицы, как считал этнограф Н. И. Воробьев, пришивались преимущественно на мужские камзолы и играли чисто декоративную роль 37. Среди этих стя-ринных пуговиц выделяются полые, с четкими цветочно-растительными узорами, выполненными в штампе высокого рельефа. Они отличаются от позднейших пуговиц не только размерами, но и сложным построением арабескового типа цветочных узоров, иногда использованием мотива жгута (рис. 63—1, 4). Сравнительный анализ показывает, что по мотивам (трилистники, полупальметты, четырехлепестко-вые розетки и др.), характеру их трактовки, особенностям композиции узора, орнаментация полых пуговиц обнаруживает большую стилистическую близость к узорам булгарских изделий золотоордынского времени. Крупные по размерам пуговицы являлись составной частью парадного костюма представителей татарской феодальной верхушки и позже — в XVII в. Аналогичные пуговицы работы татарских мастеров использовались, по-видимому, и в одежде русской знати XVI— XVII вв. Несколько образцов их имеется в фондах Оружейной палаты Московского кремля.
Последними археологическими работами, проводившимися в Казанском кремле возле башни Сююмбекй, вскрыты остатки отдельных захоронений в деревянных гробах, обшитых некогда кожей, а внутри — черным шелком. Верхние углы гробов были украшены серебряными накладками. На некоторых из них сохранялись цветочно-растительные узоры в линейной композиции, характерные для искусства казанских татар и волжских булгар (рис. 63—9, 10).
