Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
Тем временем появилась другая, большая гроза: прискакали латинские всадники с страшной вестью, что вольски двигаются с армией осаждать город. Это известие произвело совершенно противоположное впечатление на патрициев и на плебеев: так резко разделило несогласие одно государство на две партии! Плебеи радовались, говоря, что боги являются карателями гордости патрициев, подстрекали друг друга не записываться в войско: лучше вместе погибать, чем поодиночке; пусть патриции служат, пусть берутся за оружие, чтобы одни и те же подвергались опасности войны и пользовались выгодами от нее! Между тем сенаторы, опечаленные и напуганные двойной опасностью — со стороны граждан и со стороны врагов, стали просить консула Сервп-лия, который лучше умел ладить с народом, спасти государство, обуреваемое столь великими опасностями. Тогда консул, распустив сенат, является в народное собрание. Здесь он сообщает, что сенат озабочен улучшением положения парода; но обсуждению вопроса хоть и о большей, но все же о части государства помешал страх за все государство. Да и невозможно, так как неприятель почти у ворот города, предпринять что-нибудь прежде войны; вместе с тем если бы и последовало с этой стороны какое-нибудь облегчение, то и для плебеев не было бы почетно, что они взяли оружие за отечество лишь по получении награды, да и для патрициев неприлично, что они позаботились о бедственном положении своих сограждан под давлением страха, а не после, по доброй воле. Доверие к своей речи он вызвал эдиктом, которым запрещал кому бы то ни было держать римского гражданина в оковах пли в заключении, лишая его тем возможности записаться у консулов в войско и владеть или продавать имущество воина, или докучать его детям или внукам, пока он находится в лагере. По издании этого распоряжения и бывшие налицо записывались в войско, и отовсюду со всего города бежали на форум для принесения присяги узники, вырывавшиеся из домов, так как право держать их было отнято у кредиторов. Таким образом составился большой отряд, и доблесть и усердие его в войне свольсками выделялось более всех других. Консул выводит войска против неприятеля и разбивает лагерь на небольшом расстоянии от него...
56
Затем патрициями овладел страх, как бы в случае распу-щения войска не начались опять тайные сходки и совещания. И вот, полагая, что так как воины давали присягу консулам, то она для них обязательна и теперь, хотя набор произведен был диктатором, они приказали вести войска из города под предлогом возобновления эквами военных действий. Это распоряжение ускорило мятеж. И сперва, говорят, шла речь об убиении консулов, чтобы освободиться от присяги; но, узнав, что никакое религиозное обязательство не уничтожается преступлением, они по совету некоего Сициния без позволения консулов ушли на Священную гору (она находится за Лниеном в 3000 шагоз от города; это предание более распространено, чем сообщаемое Пизопом, что удаление последовало на Авеитинский холм); здесь без всякого во; дя, укрепив лагерь валом и рвом, забирая [с полей] лишь необходимое для пропитания, они держались несколько дней спокойно, никем не задеваемые и не задевая никого. В городе распространилась сильная паника, и обоюдный страх держал всех в напряженном состоянии: покинутые своими, плебеи опасались ярости патрициев, патриции боялись оставшихся в городе плебеев, не зная, чего лучше желать: чтобы они оставались или уходили? Долго ли ушедшая толпа будет спокойна? Далее, что будет, если тем временем разразится какая-нибудь внешняя война? Тут, конечно, остается надежда лишь на согласие граждан! Правдой или неправдой, но его надо восстановить в государстве! Ввиду этого решено было отправить к плебеям посредником Менення Агриппу, человека, обладавшего даром слова и приятного глебеям, из среды которых он сам происходил. Допущенный в лагерь, говоря по-старинному, безыскусственно, он сказал, по преданию, лишь следующее: «В то время, когда в организме человека не было такой гармонии, как теперь, а каждый член имел свою волю, свои речи, все части тела вознегодовали, что их хлопоты, их труды и услуги достают все для желудка, а он, сидя спокойно в середине, наслаждается доставляемыми ему благами; поэтому состоялось соглашение, чтобы руки не подносили пищу ко рту, рот не принимал предлагаемого, зубы не жевали; желая в раздражении своем усмирить желудок голодом, сами отдельные члены и все тело исхудали до крайности. Из этого выяснилось, что и служба желудка не лишена значения, что он столько же питается, сколько питает, так как возвращает во все части тела, распределяя равномерно по жилам изготовленную из съеденной пищи кровь, благодаря которой мы живы и сильны». Сравнивая, как похоже возмущение членов человеческого тела на раздражение плебеев протиз патрициев, он изменил настроение
^ MOB.
57
Затем начались переговоры о примирении и дано было согласие на выставленное плебеями условие, чтобы у них были свои неприкосновенные 1 магистраты, которые имели бы право подавать помощь против консулов, и чтобы никто из патрициев не мог занимать эту должность. Таким образом, были избраны два народных трибуна — Г. Лициний и Л. Альбин. Они избрали себе трех товарищей; в числе их был и Сициний, виновник удаления; кто были два остальные, о том существует разногласие. Некоторые утверждают, что на Священной горе было выбрано только два трибуна и там проведен закон о неприкосновенности их.
