Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
51
овладела преступная страсть опозорить силон Лукрецию; возбуждала его и ее красота и целомудрие. Но тогда они возвращаются в лагерь с ночной прогулки.
Через несколько дней Секст Тарквиний без ведома Кол-латина, с одним провожатым отправляется в Коллацшо. Не зная о его намерении, его приняли приветливо и после обеда отвели в комнату для гостей; пылая страстью и видя, что вокруг все спокойно п все спят, обнажив меч, он явился к спящей Лукреции и, схватив ее левой рукой, сказал: «Молчи, Лукреция! Я Секст Тарквиний, в руке меч: умрешь, если испустишь звук!» Испуганной со сна, беспомощной женщине, видевшей угрозу смерти, Тарквиний стал признаваться в любви, просить, примешивая к мольбам угрозы, действуя различно на женский ум. Но, видя ее упорство, не склоняемое даже страхом смерти, он к угрозе смерти добавляет бесчестие: что с мертвой положит обнаженного и зарезанного раба, чтобы говорили, что она убита в момент гнусного прелюбодеяния. Когда страсть с помощью угрозы одержала кажущуюся победу над целомудрием и Тарквиний удалился оттуда, гордый бесчестием женщины, огорченная столь большой бедой Лукреция послала одного и того же вестника в Рим к отцу и в Ардею к мужу, прося их явиться, каждого с одним верным другом: так-де нужно и притом очень скоро; случилось ужасное. Спурий Лукреций является с Публием Валерием, сыном Волеза, Коллатин — с Луцием Юнием Брутом; случайно возвращаясь в Рим, он повстречался с вестником жены. Они находят печальную Лукрецию сидящей в спальне. При появлении своих она заплакала и на вопрос мужа: «Все ли благополучно? — отвечала: «Нет. Какое может быть благополучие для женщины, когда она потеряла честь? На твоем ложе, Коллатин, следы чужого мужчины; но осквернено только тело, душа же невинна! Моя смерть будет ручаться за это! Дайте руку и слово, что это не пройдет безнаказанно прелюбодею! Секст Тарквиний— тот, кто под видом гостя пришел, как враг, в прошедшую ночь насильно, с оружием в руках, унес отсюда наслаждение, роковое и гибельное для меня, и если вы мужи, то и для себя!»
Все по порядку берут слово; утешают огорченную, возлагая ответственность на виновника позора: погрешает дух, по не тело, и где нет намерения, там нет и вины. «Вы решите,— сказала она, — чему он повинен, я же, не признавая за собою греха, не освобождаю себя от наказания; и никто, нарушив честь, не будет жить, ссылаясь на пример Лукреции!» И она вонзила в сердце нож, который был спрятан под одеждой, и, склонив голову к ране, упала мертвой. Муж и отец вскрикнули!
52
Пока те плакали, Брут, держа перед собою окровавленный нож, извлеченный из раны Лукреции, сказал: «Этой непорочною до царской обиды кровью я клянусь и вас, боги, призываю в свидетели, что буду преследовать Луция Тарк-виния Гордого с его преступной женой и всеми потомками мечом, огнем и чем только буду в состоянии и не позволю ни им, ни кому-либо другому царствовать в Риме». Затем он передает нож Коллатину, затем Лукрецию и Валерию, оцепеневшим от удивления, откуда это в Бруте неведомый доселе ум.
Они клянутся, как им было приказано; затем, смениз слезы на гнев, следуют за Брутом, повелевшим прямо оттуда же идти, чтобы силой низвергнуть царскую власть. Вынесши тело Лукреции из дома, они идут с ним i а Форум и возбуждают население, дивящееся и, как следовало ожидать, негодующее на небывалое дело. Каждый жалуется на царское насилие и злодеяние. Производит впечатление печаль отца, порицания, высказываемые Брутом слезам и бессильным жалобам, и его совет поднять оружие против дерзнувших на безбожное дело: так подобает мужам, так подобает римлянам. Наиболее смелые юноши добровольно являются с оружием, за ними следуют и остальные.
Затем, оставив часть у ворот Коллации для охраны и поставив стражу, чтобы кто-нибудь не известил царскую семью об этом движении, остальные вооруженные во главе с Брутом отправились в Рим. Прибыв туда, вооруженная толпа возбуждает смятение и волнение всюду, где ни появляется. Однако люди, видя, что впереди идут знатнейшие, полагают, что это, как бы там ни было, что-то серьезное. Ужасное событие произвело в Риме не меньшее возмущение, чем в Коллации. И вот со всех частей города бегут на форум. Когда все собрались туда, глашатай призвал народ к трибуну «Быстрых»1, каким случайно был тогда Брут. Он обратился с речью, обнаружив далеко не такой слабый рассудок и способности, какие он притворно показывал до того дня, о насилии и похотливости Секста Тарквнния, о неслыханном оскорблении Лукреции и ее печальной кончине, о сиротстве Триципитина, для которого причина смерти дочери более возмутительна и прискорбна, чем сама смерть. Было добавлено и о гордости самого царя, и о страданиях и трудах народа, принужденного копать рвы и клоаки; римские граждане, победители всех окрестных народов, из воинов превращены в ремесленников и каменщиков. Упомянуто
1 «Быстрыми» назывался отряд царских телохранителей, организованный, но преданию, первым римским царем Ромулом. Возможно, что «быстрыми» в древнейшие времена назывались вообще все всаднические отряды.
