Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
Брут, исполненный лучших надежд, беседовал во время ужина на философские темы, а затем лег отдохнуть. Кассий же, как рассказывает Мессала, ужинал с немногими друзьями в своей палатке и был, против своего обыкновения, задумчив и молчалив. После ужина он крепко пожал руку Мессалы и сказал ему на греческом языке, которым обычно пользовался в дружеских беседах: «Беру тебя в свидетели, Мессала, я, подобно Помпею Великому, вынужден вверить судьбу отечества случайностям одного сражения. Но будем бодры духом, доверясь судьбе, не доверять которой нельзя, хотя бы принятое нами решение было ошибочным». С этими словами — последними, как говорит Мессала, которые ему пришлось от него слышать, — Кассий попрощался с ним, пригласив его на следующий день к ужину по случаю дня своего рождения.
На утро, с рассветом в лагерях Брута и Кассия были водружены, в знак предстоящей битвы, пурпурные плащи, а сами они сошлись на полпути между лагерями. «Будем надеяться, Брут, — сказал Кассий, — что мы победим и счастливо проведем вместе всю жизнь. Но так как самое важное в делах людей труднее всего предусмотреть, в случае же печального для нас исхода битвы нам едва ли придется увидеться, то скажи мне теперь, как ты относишься к выбору между бегством и смертью». «Когда я был молод, Кассий, —-
318
отвечал Брут, — и не имел житейского опыта, мне случалось как-то в философской беседе сказать самонадеянное слово. Я осудил Катона, лишившего себя жизни, и доказывал, сколь нечестиво и недостойно мужа отступать перед несчастиями и вместо того, чтобы бесстрашно принимать на себя удары судьбы, малодушно от них убегать. Теперь, среди посланных нам испытаний, я стал другим, и, если в настоящем нам предопределено дурное, то я не буду после того предаваться новым надеждам и делать новые приготовления, но избавлю себя от забот, восхваляя судьбу за то, что мне, пожертвовавшему своею жизнью ради отечества в день мартовских ид, она позволила прожить другую жизнь, свободную и славную». Кассий улыбнулся на эти слова и, обняв Брута, сказал: «С такими мыслями нам и должно идти на врагов: либо мы победим, либо победители уже будут нам нестрашны». Потом они стали совещаться в присутствии друзей относительно боевого расположения войск. Брут просил Кассия предоставить ему командование правым крылом, принадлежащее, по общему мнению, скорее Кассию, как старшему и более опытному. Тем не менее Кассий и в этом уступил и отдал приказ, чтобы Мессала с отборным легионом стал на том же правом фланге. Брут тотчас же вывел из лагеря блиставшую вооружением конницу, а за ней, не отставая, выступила и пехота.
Воины Антония проводили рвы от болот, около которых стояло его войско, по направлению к равнине, с целью отрезать Кассию пути выхода к морю. В лагере Цезаря все оставались на месте, а сам он отсутствовал по причине болезни. Войска его не ожидали в тот день сражения и, полагая, что враги ограничатся нападениями на возводимые сооружения, метанием легкого оружия и, вообще, причинением всякого беспокойства работающим, — не обращали никакого внимания на противника и только удивлялись слишком громким, но неясным для них крикам, раздававшимся у рвов. В это время военачальникам Брута вручались таблички с начертанным на них паролем, а сам он объезжал верхом войско и ободрял воинов. Отданный пароль успели получить, однако, лишь немногие, а большинство, не дождавшись его, ринулось одновременно с громкими криками на неприятеля. Среди наступившего беспорядка легионы утратили связь и оторвались один от другого. Легион Мессалы, а за ним и ближайшие части прошли мимо левого неприятельского крыла, едва задев его, и, сразив нескольких воинов, обогнули этот фланг и ворвались в лагерь. Сам Цезарь рассказывает в своих «Воспоминаниях», что один из его друзей, Марк Арторий, имел во сне видение. Цезарю давался совет удалиться, выйдя из лагеря,— и что его едва успели вынести оттуда. Думали, что он убит, так как его пустые носилки были пронзены дроти-
319
Брут, уведомленный о поражении Кассия, поспешил ему на выручку, о смерти же его услышал, когда находился уже близ лагеря. Он оплакал покойника и назвал его «последним римлянином», разумея под этими словами, что в Риме уже не будет другого человека, столь же сильного духом. Обрядив тело для похорон, Брут отправил его на остров Фасос из опасения, как бы погребение на месте не вызвало беспорядка в войсках. Собрав затем воинов Кассия, он постарался их утешить и, видя, что они лишены всего необходимого, обещал им выдать по две тысячи драхм каждому, в возмещение их потерь. Ободренные словами Брута и восхищенные такою щедростью, воины проводили его восторженными криками и прославляли его как единственного из четырех участвовавших в битве полководцев, который не потерпел поражения. Само дело показало, что Брут имел основание верить в победу. Став во главе немногих легионов, он разбил всех встретившихся ему противников, а если бы он ввел в бой все свои силы и большинство его воинов не бросилось грабить вражеский лагерь, оставив в стороне самих врагов, то, надо думать, ни одна из частей неприятельского войска не избежала бы поражения...
