Хрестоматия по истории древнего Рима - Утчёнко С.Л.
Скачать (прямая ссылка):
случае, если он все откроет, Лентул был изобличен и отрекся от власти (ибо он был тогда претором), снял с себя в сенате свою окаймленную пурпуром тогу и заменил ее приличествовавшей его несчастию одеждой. Как он, так и сообщники его были переданы преторам для содержания их под домашним арестом.
Наступил уже вечер, и народ в ожидании толпился у входа, когда Цицерон вышел из сената. Обратясь к гражданам, он рассказал, в чем дело, а затем в сопровождении толпы направился к дому жившего с ним по соседству друга — собственный его дом заняли женщины, справлявшие там таинственными священнодействиями праздник в честь богини, которую римляне называют Доброй, а греки женской богиней: ей ежегодно приносятся жертвы в доме консула женой его или матерью в присутствии дев-весталок. Войдя в дом с немногими сопровождавшими, Цицерон стал обдумывать, как поступить ему с теми людьми. Применить к ним высшую меру наказания, соответствующую столь великим преступлениям, он остерегался и не решался на это, с одной стороны, из врожденного человеколюбия, а с другой — опасаясь, как бы не показалось, что он злоупотребил своей властью, сурово расправившись с людьми знатного происхождения и имевшими в городе влиятельных друзей. Поступить же с ними мягче мешал страх перед угрожавшей с их стороны опасностью. Ибо, подвергшись каре, более легкой, чем смертная казнь, они загорятся еще большей решимостью, соединив свою исконную порочность с новым приливом озлобления, а сам он, и без того не слывущий в народе человеком очень мужественным, покажется малодушным и слабым.
В то время как Цицерон терзался этими сомнениями, женщины, совершавшие жертвоприношения, увидели знамение: когда огонь, казалось, уже совсем затухал, алтарь выбросил из пепла и сожженной коры большое и яркое пламя; женщины перепугались, а весталки велели жене Цицерона Теренции немедля отправиться к мужу и сказать ему, чтобы он делал то, что считает нужным для блага государства, так как богиня даровала яркий свет, предвещающий ему благополучие и славу. Теренция (а это была и в других случаях женщина отнюдь не кроткая и не робкая по природе, но от^ личавшаяся честолюбием и, по признанию самого Цицерона, больше входившая в его заботы о государственных делах, чем делившаяся с ним домашними заботами) не только передала ему это, но и сама постаралась восстановить его против заключенных. То же делали и Квинт, брат Цицерона, и олнн из его товарищей по занятиям философией, Публий Нпгиднй, с которым он всегда советовался при решении многих важных государственных вопросоз. Когда на следующий
274
день в сенате был поставлен на обсуждение вопрос о наказании заговорщиков и Силана первого спросили, что он об этом думает, тот сказал, что их следует отвести в тюрьму и применить высшую кару. Все один за другим присоединялись к этому мнению, пока не настал черед Гая Цезаря, который позже стал диктатором. Будучи тогда еще молод и на заре предстоящего величия, он своими замыслами и действиями уже вступил на тот путь, следуя которому заменил римскую республику монархией. От других он умел скрывать это, но в Цицероне много раз возбуждал подозрения, хотя и не выдавал себя ничем, что могло бы послужить уликой. Некоторые даже говорили, что однажды его чуть не уличили, но ему удалось вывернуться. Другие же говорят, что Цицерон умышленно оставил донос на Цезаря без внимание и без последствий, страшась его влияния и друзей, т. к. каждому было ясно, что скорее заговорщики будут прощены из-за Цезаря, чем Цезарь наказан из-за них.
И вот, когда очередь дошла до него, Цезарь, встав с места, высказался за то, чтобы арестованных не казнить, а обратив их имущество в государственную собственность, самих удалить из города, туда, куда сочтет нужным Цицерон и держать их там скованными под стражей, пока не будет побежден Катилина. Этому разумному мнению, высказанному с величайшей убедительностью, не малый вес придал и Цицерон: он развил обе точки зрения, соглашаясь с первой из них, и с тем, что сказал Цезарь. Да и все друзья, полагая, что предложение Цезаря соответствует интересам Цицерона (ибо он меньше подвергнется обвинениям, если не казнит тех людей), склонились на сторону этого второго мнения, так что и Силан передумал и взял обратно свои слова, заявив, что он за смертную казнь не стоял, ибо для римского сенатора высшая кара — это тюрьма. Когда это мнение было высказано, первым против него восстал Лутаций Катул, а вслед за тем его поддержал и Катон: обратив всю силу своего красноречия на усиление подозрений против Цезаря, он наполнил гневом сердца сенаторов, и обвиняемым был вынесен смертный приговор. Тогда Цезарь выступил против конфискации имуществ, считая несправедливым, чтобы сенат, отвергнув все, что было гуманного в его, Цезаря, предложении, использовал лишь самую жестокую его часть. А так как на конфискации многие настаивали, он обратился к народным трибунам; последние не вступились, но тут Цицерон сам пошел на уступки и отказался от конфискации.
Вслед за тем он отправился вместе с сенаторами к арестованным; они находились все в разных местах, каждый под стражей у одного из преторов. Забрав первым Лентула с Палатина, он повел его по Священной дороге и через
