Англия под властью дома Стюартов. Т. 2 - Юм Д.
ISBN 5-89329-531-5
Скачать (прямая ссылка):
Монк получил распоряжение войти в Сити (9 февраля), схватить двенадцать самых неугодных парламенту граждан, убрать со всех улиц столбы и цепи, снять и разрушить заставы и решетки; причем времени на размышления у него почти не оставалось: эти жестокие приказы надлежало исполнить уже через несколько часов. Ко всеобщему ужасу и изумлению, Монк решил повиноваться. Пренебрегая мольбами друзей, увещаниями
116
События 1660 года
7
офицеров и воплями народа, он вступил с войсками в Сити, словно в неприятельский город, арестовал и отправил в Тауэр всех, кого смог найти из числа осужденных парламентом лиц, самым оскорбительным для граждан образом сломал заставы и решетки и, превратив Сити в предмет злобных насмешек для всех его недругов, с торжеством возвратился на свои квартиры в Вестминстер.
МОНК ОБЪЯВЛЯЕТ СЕБЯ СТОРОННИКОМ СВОБОДНОГО ПАРЛАМЕНТА
Как только у генерала появилось время задуматься над случившимся, он понял, что эта последняя мера вовсе не была продолжением той осторожно-уклончивой тактики, которой держался он до сих пор, но означала прямой и недвусмысленный выбор, отдававший его самого и нацию на милость тиранического парламента, члены коего давно уже вызывали всеобщую ненависть как правители и всеобщее презрение как люди. А потому Монк решил, пока не поздно, исправить чреватую опасными последствиями ошибку, совершенную им по недомыслию, и показать всей Англии еще более ясным и недвусмысленным образом, что впредь он не намерен служить орудием насилия и узурпации. Выразив сожаление по поводу отвратительного дела, в котором его вынудили участвовать, он написал палате письмо (11 февраля), где сурово осудил ее как за интриги, которые она вновь начала плести с Веном и Ламбертом, так и за потворство петиции фанатиков, поданной Прейзгодом Бэрбоном; и потребовал от имени Сити, армии и всего народа, чтобы палата в течение недели издала указ о заполнении вакантных мест в своей среде, а также установила срок собственного роспуска и созыва нового парламента. Отправив это послание, которое, как он полагал, должно было стать бесспорным свидетельством его искренности, Монк вошел с войсками в Сити и предложил лорд-мэру Аллену собрать в Гильдхолле общинный совет. Там он принес гражданам глубокие извинения за нанесенную им двумя днями ранее жестокую обиду, заверил их в том, что уже не сойдет с избранного им теперь пути, и выразил желание, чтобы армия и Сити заключили тесный союз и поклялись поддерживать друг друга во всех предприятиях, необходимых для блага нации и устроения республики.
Невозможно описать радость и ликование, охватившие весь Лондон, как только пришло известие о столь желанных шагах генерала. Непроглядную тьму, в коей пребывала до сих пор нация, внезапно озарил луч надежды — надежды на мир, согласие, свободу и справедливость. Память о прошлых бедствиях уже не служила зловещим предзнаменованием новых несчастий, но лишь усиливала всеобщее ликование при мысли о грядущем благоденствии и покое, в скором наступлении которых никто те-
Глава III (XVIII)_117
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИСКЛЮЧЕННЫХ ЧЛЕНОВ. РОСПУСК ДОЛГОГО ПАРЛАМЕНТА
По приглашению генерала исключенные члены направились в палату (21 февраля); не встретив теперь никаких препятствий, они вошли в зал заседаний и сразу же оказались в большинстве: почти все индепенденты удалились,1381 Первым делом восстановленные члены отменили все акты, лишавшие их мест в парламенте; затем они возвратили свободу и конфискованные имущества сэру Джорджу Буту и его единомышленникам, подтвердили генеральский патент Монка и расширили его полномочия, вотировали налог на содержание армии и флота. Приняв эти постановления, они издали, чтобы поскорее успокоить народ, указ о собственном роспуске129' и о созыве нового парламента. Последняя мера была заранее согласована с генералом, который прекрасно знал, что всех его соотечественников, как бы ни различались они по своим симпатиям, надеждам и планам, объединяет глубокая ненависть к Долгому парламенту.
перь не сомневался. Роялисты и пресвитериане забыли прежнюю вражду и, охваченные единым чувством радости и восторга, клялись навеки оставить пагубные распри, дабы злобные и лицемерные тираны уже никогда не могли использовать их к выгодам собственного властолюбия. Простой народ, более грубый и неистовый в своем веселье, оглашал улицы шумными криками и в знак своего торжества иллюминировал весь город. Приветствия в честь генерала всюду смешивались с отвращением к парламенту. Чтобы выразить последнее, шли в ход самые оскорбительные выдумки. На каждом углу горели костры, на которых жарили огузки; там же, где их уже нельзя было найти, вырезали куски мяса соответствующей формы; с помощью этих символов ненависти и презрения ликующая чернь справляла, по ее словам, великий праздник — похороны парламента.
Парламент, хотя и переживавший муки отчаяния, сделал еще одну попытку вернуть себе власть. Чтобы привлечь на свою сторону генерала, он отправил к нему комиссаров с особыми предложениями. Монк отказался с ними говорить иначе, как в присутствии исключенных членов. Некоторые лица, совершенно потеряв голову из-за собственного фанатизма и сознания своей вины, обещали предоставить генералу титул верховного магистрата и поддержать его правление, но он не захотел обсуждать столь безумную идею. Установив тесные связи с Сити и передав начальство над милицией в руки надежных людей, он возвратился со своей армией в Вестминстер и продолжил принимать надлежащие меры для водворения в стране мира и порядка. Все еще изображая себя сторонником республиканских принципов, Монк делал важные шаги навстречу реставрации древней монархии.
