Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
Глава IV
75
После этого ужасного приговора — ужасного для человека, столь чувствительного к вопросам чести и репутации, — Бэкон прожил еще пять лет. Вскоре его выпустили из Тауэра. Гений Бэкона не был сломлен суровыми обстоятельствами и душевным унынием и с блеском проявил себя в литературных трудах, которые заставили потомство забыть или простить его вину (или его слабость). Из уважения к великим заслугам Бэкона король освободил его от уплаты штрафа и отменил все прочие пункты приговора, назначил ему крупную пенсию в 1800 фунтов в год и сделал все возможное, чтобы облегчить Бэкону бремя лет и несчастий. А сам великий философ наконец с горьким чувством понял, что он слишком долго пренебрегал истинным назначением возвышенного гения и что, всецело погрузившись в такие дела и заботы, для которых требуется гораздо меньше таланта, но больше душевной твердости, чем для трудов познания, он и обрек себя в итоге на столь тяжкие бедствия199.
Общины всегда считали себя главными защитниками народа, полагая, что именно от них должно исходить исправление всяческих зол; данному принципу они и были более всего обязаны уважением и симпатией нации. Теперь же, исполняя этот долг, они стали внимательно прислушиваться к любым проявлениям недовольства и вошли в разбор многочисленных и часто не слишком важных жалоб, которых, однако, невозможно было коснуться, не задев при этом, и весьма чувствительно, короля и его министров. Казалось, что прерогатива испытывает ежеминутные посягательства и полномочия короля оспариваются в каждом пункте; между тем Яков, готовый исправлять злоупотребления своей власти, не желал терпеть, чтобы самое его власть кто-либо исследовал, подвергал сомнению или отрицал. В итоге после того, как палата, прозаседав шесть месяцев, не довела до полного завершения ни одного важного дела, король задумал прервать ее заседания под предлогом позднего времени года и известил парламент о своем решении объявить вскоре перерыв в его работе до будущей зимы. Общины обратились к лордам, предложив подать совместную петицию в пользу отсрочки упомянутого перерыва, на что верхняя палата не согласилась. В проекте совместной петиции король усмотрел дерзкую попытку вынудить его оставить свой план; он поблагодарил пэров за отказ участвовать в этом предприятии и заявил им, что, если бы они того пожелали, он бы отложил перерыв в работе парламента на более позднее время, однако по просьбе нижней палаты этого не сделает200. Так капризная раздражительность, которая в перебранках частных лиц пустячные недоразумения нередко превращает в крупные ссоры, породила взаимную отчужденность и вражду между королем и общинами в этих важных государственных делах.
76
События 1621 года
СТОЛКНОВЕНИЕ МЕЖДУ КОРОЛЕМ И ПАЛАТОЙ ОБЩИН I
Во время перерыва в работе парламента король употребил все средства, чтобы завоевать любовь нации и успокоить растущее недовольство ее представителей. Он сам предложил парламенту установить четкие границы прерогатив монарха и отменить на будущее право последнего жаловать монополии. Он признал недействительными все подобные патенты и удовлетворил все жалобы (числом тридцать семь), о которых когда-либо шла речь в палате общин201. Однако цели своей Яков не достиг: недоверие, проявившееся в момент прощания короля с парламентом, нельзя было рассеять так быстро. К тому же король выказал крайнее неблагоразумие, заключив в тюрьму сэра Эдвина Сэндиса202 лишь за то, что последний деятельно и энергично исполнял обязанности члена парламента. И самое главное, событий в Германии, вместе с робкими мерами, проволочками и неудачными переговорами короля, оказалось достаточно, чтобы разжечь рвение чести и религии, овладевшее всей нацией'4*3. Летом 1621 года курфюрст Пфальцский был объявлен Имперским сеймом вне закона, а исполнение данного приговора было поручено герцогу Баварскому204. Этот государь быстро завоевал Верхний Пфальц, в империи же предпринимались шаги для того, чтобы пожаловать ему курфюршеское достоинство, коего пфальцграф был лишен. Сам Фридрих со своим многочисленным семейством жил тогда, бедствуя и нуждаясь, либо в Голландии, либо в Седане у своего дяди герцога Бульонского, между тем новые успехи габсбургского оружия — в обоих Пфальцах, Богемии, Австрии и Лужицах — неизменно сопровождались суровыми и жестокими мерами в отношении лиц, исповедующих реформированную религию.
Как только общины вновь собрались на свои заседания (14 ноября), религиозный пыл заставил их немедленно приступить к обсуждению всех этих дел. Общины подготовили ремонстрацию, которую намеревались подать королю. Они указывали на то, что непомерный рост могущества Габсбургов грозит свободе европейских стран; что успехи католической религии в Англии внушают самые мрачные предчувствия на предмет того, что она может снова добиться преобладания в королевстве; что снисходительность Его Величества к лицам, эту религию исповедующим, лишь поощряет их дерзость и высокомерие; что безудержные захваты Австрийского дома в Германии порождают радужные надежды у английских папистов; и наконец, самое главное, что перспектива испанского брака опьянила их настолько, что они рассчитывают теперь на полную терпимость, если не на окончательное восстановление своей религии. А потому общины просили Его Величество о том, чтобы он принял срочные меры в защиту пфальцграфа и поддержал его силой оружия; чтобы король обратил свой меч против Испании, чьи армии и сокровища служат главной опорой католического влияния в Европе; чтобы он не вел переговоров о
