Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
15 3ак 36'<
450
События 1649 года
Страшная смерть Карла породила вопрос о том, вправе ли народ при каких-либо обстоятельствах судить и наказывать своего монарха, и большинство англичан, принимая в расчет главным образом вопиющие беззакония его самозваных судей и великие достоинства добродетельного государя-мученика, склонны были осуждать республиканский принцип как в высшей степени безрассудный и бунтарский; по-прежнему, однако, находились и такие, впрочем, весьма немногие, люди, которые, оставляя в стороне частности данного конкретного дела, способны были рассмотреть вопрос в общем виде и склонялись к тому, чтобы, не отвергая категорически господствующего мнения, несколько смягчить его крайности. Рассуждали они примерно так. Если существуют обстоятельства, при которых сокрытие истины от черни заслуживает похвалы, то следует согласиться, что доктрина сопротивления властям и являет нам подобный пример и что все отвлеченные мыслители должны хранить в отношении данного принципа то же осторожное молчание, которое всегда и при любой форме правления предписывали себе на сей счет законы. Всякое правление учреждается ради того, чтобы держать в узде бешенство и несправедливость народа, а поскольку основывается оно всегда не на силе, а на мнении, то весьма опасно ослаблять подобного рода абстрактными теориями то благоговение, которое должен питать к властям простой народ, заранее давая ему понять, что в будущем могут возникнуть обстоятельства, способные освободить его от уз верноподданнического долга. Если же обнаружится, что положить пределы свободе человеческих умствований невозможно, то нужно признать, что открыто проповедовать народу следует только одну доктрину — доктрину повиновения властям; об исключениях же из нее, которые сами по себе немногочисленны, в публичных рассуждениях и речах следует упоминать как можно реже или даже вовсе о них не говорить. И не стоит страшиться того, что эта благоразумная сдержанность доведет все человечество до состояния постыдного рабства. Когда исключения действительно имеют место, они, даже совершенно неожиданные и никем прежде не обсуждавшиеся, являются по самой своей природе столь очевидными и неоспоримыми, что с легкостью уничтожают всякие сомнения, преодолевая сколь угодно мощные преграды, установленные проповедью доктрины безусловного повиновения. Но оказать государю сопротивление и свергнуть его с престола — далеко не одно и то же, и злоупотребления властью, способные оправдать последнее, должны быть гораздо более чудовищными и возмутительными, чем те, которые делают допустимым первое. История, однако, дает нам даже такие примеры, и хотя в будущем едва ли приходится ожидать чего-либо подобного, всякий беспристрастный исследователь должен признать, что в отношении прошлого это не просто теоретическое предположение, но реальный факт. Но между низложением государя и наказанием его также существует громадное различие, и было бы неудивительно, если бы даже люди самого смелого и широкого ума усомнились в том, способна ли человеческая природа дойти в каком-либо монархе до такой степени
Глава XV
451
испорченности, чтобы оправдать этот чрезвычайный акт правосудия. Та иллюзия (если это вообще иллюзия), которая учит нас относиться к особам государей со священным трепетом, является столь полезной, что если разрушить ее формальным процессом и судебным наказанием монарха, пагубное влияние данного акта на простой народ окажется более значительным, чем все то благотворное действие, которое пример торжествующего правосудия способен произвести на государей, обуздывая их склонность к тирании. Существует и другая опасность: подобные примеры могут довести государей до безрассудного отчаяния, ибо крайняя суровость в отношении лиц, наделенных громадной властью, не оставляет им иного выхода, кроме обращения к самым жестоким и кровавым средствам. Установив этот общий принцип, мы, однако, должны заметить, что ни один читатель, к какой бы партии он ни принадлежал и каких бы взглядов ни держался, никогда не был шокирован, читая в древней истории о том, как римский сенат объявил Нерона, своего абсолютного монарха, врагом государства и без всякого суда приговорил его к самому суровому и позорному наказанию — наказанию, которому по закону не мог быть подвергнут даже самый последний из римских граждан <т). Преступления этого кровожадного тирана столь чудовищны, что перед ними теряют смысл всякие общие правила, и мы просто вынуждены признать, что подобного рода низложенный государь уже не стоит выше своего народа и не вправе ссылаться в свою защиту на те законы, которые призваны регулировать управление при обычных условиях. Но когда от Нерона мы обращаемся к Карлу, нас тотчас же поражает явное несходство или, лучше сказать, полная противоположность их характеров, и мы не в силах прийти в себя от изумления при мысли о том, что столь великую добродетель могла постигнуть в цивилизованной стране столь ужасная судьба. История, эта великая учительница мудрости, дает нам в изобилии примеры всякого рода, и те события, которые можем мы созерцать в ее широком зеркале, способны послужить обоснованием для самых различных правил, относящихся к морали или практическому благоразумию. Из достопамятных революций, происходивших в эту эпоху в Англии, мы можем легко извлечь тот же полезный урок, который усвоил сам Карл в последние годы жизни: государям — даже под предлогом видимой необходимости — опасно брать в свои руки больше власти, чем это дозволяет им закон. Однако следует согласиться, что эти события дают нам еще одно поучение, не менее полезное и очевидное, поучение, которое касается дикого безумия черни, бешеной ярости религиозного фанатизма и опасности наемных армий.
