Англия под властью дома Стюартов. Т. 1 - Юм Д.
ISBN 5-89329-355-Х
Скачать (прямая ссылка):
Среди разнообразных причин вражды и взаимного недоверия между государем и парламентом, умножавшихся теперь с каждым днем, денеж-
Глава II
35
ный вопрос следует отнести к самым серьезным. После открытия и завоевания Америки в Англии, как и в остальной Европе, постоянно увеличивалось количество золота и серебра, и в итоге цены на товары и продукты поднялись на такую высоту, какой не достигали они со времен упадка Римской империи, А поскольку доходы короны не выросли в соответствующей пропорции95, то государь, постепенно бедневший посреди всеобщего процветания своих подданных, нуждался теперь в дополнительных средствах, чтобы поддержать силу и великолепие монаршей власти, существовавшие при прежних английских королях. И здесь стоит отметить, ЧТО в то самое время, когда в Англию мощным потоком хлынули драгоценные металлы — и, вероятно, именно по этой причине, — искусство и ремесла получили сильнейший толчок к развитию, а изящный вкус ко всякого рода удовольствиям жизни распространился среди людей всякого звания. Лица, состоявшие на королевской службе, как гражданской, так и военной, королевские министры, придворные, уже не довольствуясь той простой и скромной жизнью, которая удовлетворяла их предков, требовали от обедневшего государя все более крупного содержания. Да и сам государь начал думать, что рост пышности и великолепия совершенно необходим для того, чтобы поддержать достоинство королевского сана и сохранить должное превосходство над своими подданными, коим обладали его предшественники на английском троне (77). С его стороны было также вполне естественно желать известного равенства и соразмерности с прочими государями Европы, а поскольку все они умножили свои доходы и увеличили налоги, то английский король считал, что его подданные — как правило, не уступавшие в богатстве подданным монархов континента, — поступят разумно, если с терпением отнесутся к некоторым новым податям и обложениям.
К несчастью для короля, эти самые богатства вместе с расширившимся кругозором вызвали у его подданных прямо противоположные чувства и, породив дух свободы и независимости, подвигли не обращать особого внимания ни на просьбы, ни на угрозы своего владыки. В прежние времена бароны, обладавшие громадными поместьями и обширными судебными полномочиями, при всяком поводе для недовольства готовы были угрожать своему монарху, приводя в полное расстройство управление страной; но подобные смуты нередко оказывались весьма выгодными для монарха, побуждая нацию вновь ему подчиняться, дабы восстановить в государстве правосудие и мир. Когда же отчуждение королевских земель вместе с ростом торговли изменили баланс собственности в пользу общин, новому положению дел и состоянию умов стало соответствовать более свободное и упорядоченное государственное устройство, при котором законы опирались бы не только на авторитет суверена. И хотя в этот период — после упадка прежней знати и до того, как почувствовал свою силу народ, — государи присвоили себе огромную власть и почти совершенно свели на нет конституцию собственной прерогативой, но как только общины вышли из состояния летаргии, они, пораженные существую-
36
События 1610 года
щей опасностью, твердо решили оградить свободу более прочными и надежными стенами, чем те, коими успели ее окружить их предки.
Если бы Якову была свойственна строжайшая бережливость, он смог бы несколько отсрочить этот кризис и, терпеливо ожидая благоприятного момента для того чтобы увеличить свои доходы и сделать их постоянными, сумел бы, пожалуй, сохранить унаследованные от предшественников обширные полномочия. С другой стороны, если бы общины обнаружили больше щедрости и доброжелательности в отношениях со своим государем, они, вероятно, смогли бы обратить его нужду к собственной выгоде, побудив Якова за известное вознаграждение добровольно отказаться от самых опасных для нации пунктов королевской прерогативы. Но он был чужеземец, совершенно несведущий в искусстве нравиться народу, а они были озлоблены религиозными предрассудками и не желали расставаться со своими деньгами, а потому не удивительно, что во всем этом царствовании едва ли найдется хотя бы один краткий период взаимного доверия и согласия между парламентом и государем.
Несколькими годами ранее король собственной властью изменил ставки таможенных пошлин, установив более высокие налоги на некоторые виды товаров. Нам подобный акт должен, естественно, казаться деспотическим и незаконным, однако с точки зрения обычаев и понятий того времени он мог найти известное оправдание. В первый раз потонный и по-фунтовый сборы были предоставлены короне постановлением парламента и на ограниченный срок, а так как впоследствии он нередко продлевался парламентом же, то никаких сомнений по поводу того, откуда происходит право короля взимать эти сборы, возникнуть не могло: данный налог, подобно всем остальным, имел своим источником добровольное согласие народа. Но поскольку Генриху V и всем последующим королям соответствующие доходы предоставлялись пожизненно, то государи, так долго собирая эти пошлины, постепенно привыкли видеть в них свое безусловное право и наследственное достояние, а постановления парламента стали считать чистой формальностью, которая скорее означала признание народом монаршей прерогативы, нежели предоставляла монарху право на какой-то новый налог или сбор.
