Идеология пореформенного самодержавия - Твардовская В.А.
Скачать (прямая ссылка):
1,3 Московские ведомости. 1880. 3 авг., № 213.
|0* Кочнев Варфоломей (Любимов Н. А.). Против течения. Беседы о революции. Наброски и очерки в разговорах двух приятелей.— Русский вестник, 1880, № 8. «Разговоры двух приятелей» растянулись до конца 1880 г. и перешли в 1881 г.. последовательно появляясь в очередных номерах журнала Каткова.
'•» Д. А. [Дьяков А. А.]. Обо всем.— Берег. 1880. 7 сент., № 166.
197
люционного процесса полностью исключала социально-экономические противоречия как его основу. Источник «смуты» реакционная идеология видела в состоянии самой власти — ее безволии, потворстве либерализму, готовности к уступкам. По «охранительной» схеме революционного процесса политическое вольномыслие распространяется именно сверху вниз — из аристократических салонов, постепенно демократизируясь, оно выходит на улицы, превращаясь в фактор революционного брожения масс. В то же время «охранители» пытались отойти от привычных представлений о революции как насильственном перевороте, бунте, обращая внимание, что в эпоху «смуты» основной вопрос революции — о власти — может решиться путем ее простого перемещения из рук в руки «без боя», путем проникновения во власть враждебных и чуждых ей элементов '"*.
Исследователи кризиса «верхов» сходятся в том, что в момент диктатуры произошла консолидация сил либералов и реакционеров, когда «не только первые, но и вторые начинают понимать ,,невозможность управлять по-старому"», а следовательно, необходимость «определенных уступок» "Л Утверждается, что и те и другие «видели в Лорис-Мелнкове человека, якобы способного предотвратить надвигающуюся революцию»"". Мысль об «объединении всех придворных, правительственных группировок», о всеобщей консолидации доказывается, в частности, и позицией Каткова как сторонника «сановно-бюрократического реформизма», предлагавшего якобы создание Совета по делам народного хозяйства по образцу бисмарковского. Отсюда делается вывод, что «даже непреклонные сторонники самодержавия высказываются за создание совещательного бюрократического органа, целиком подчиненного правительству, не имеющего никаких прав, но все же, в русских условиях того времени идущего, в сущности, но тому же направлению привлечения общества»'". Однако как раз позиция Каткова, характерная для непреклонных сторонников самодержавия, показывает, что консолидации в «верхах» не было. Катков действительно обращал внимание на Совет по делам народного хозяйства, но отнюдь не рекомендовал его для России. И это понятно, смысл этого органа Катков видел в «противоядии против парламентаризма и борьбы партий». Бисмарк, по верному наблюдению, создал его из призываемых правительством «сведущих людей» «как учреждение, которое существенно и внутренне упразднило бы парламент, лишив его мало-помалу самой raison d'etre (франц.—смысл существования.— В. Т.)». Именно «подрывом» парламентаризма эта мера пришлась по душе Каткову, который был далек как от
Кочнев Варфоломей. Указ. соч., с. 617. >0* Зайончковский П А. Указ. соч., с. 192—193. 228.
Хейфец М. И. Указ. соч.. с. 136 1,1 Там же, с. 172.
198
стремлений к «привлечению общества», так и от того, чтобы видеть в гр. Лорис-Мелнкове человека, «способного предотвратить надвигающуюся революцию»'".
Старые буржуазные биографы Каткова (Р. Сементковский, С. Неведенский) и современные зарубежные исследователи (Катц, Тадеи), как на характерный симптом стремления реакционного публициста к «миру» в период диктатуры ссылаются на его речь при открытии памятника Л. С. Пушкину в Москве в июне 1880 г., в которой Катков призывал к всеобщему «замирению». Обыгрывается такая деталь, как бокал, протянутый Катковым И. С. Тургеневу, которого катковские издания травили за симпатии к «нигилистам». Думается, что более правильно этот жест Каткова понят в нелегальной брошюре, где говорилось, что протянутая к Тургеневу рука искала не примирения, «она протягивалась навстречу вновь возникающей силе» "\
Позиция Каткова, вынужденного затаиться, уйти от открытой борьбы, не была позицией примирения, она состояла в выжидании. Катков отказался от свойственного ему агрессивного, наступательного тона, приспосабливаясь к новым условиям, новым формам борьбы, готовясь к новым схваткам.
Обеспокоенные этими переменами, представители «партии порядка» не сразу поняли их смысл. Слава несгибаемого публициста, способного идти против течения, была слишком прочна в среде «охранителей», чтобы не возникло недоумения. «Вопрос, который Вы мне ставите о Каткове,— писал Б. М. Маркевич кн. П. К- Щебальскому в июле 1880 г.,— я поставил ему самому... Он мне отвечал: „Для кого писать? Тот, для кого я единственно держал перо в руках, сам отступается от своей власти, удерживая только ее внешность. Все остальное — мираж на болоте. Л. М. (гр. М. И. Лорис-Меликов.— В. Т.) и К° — тот же фельетон „Голоса", тот же подъем мысли, и тот же государственный смысл, что у этих стрекулистов..."»
Таково было настроение «архистратига» реакционных сил ио второй половине 1880 г., когда правительственная политика отождествлялась им с либеральным курсом. В это же время V Каткова обнаружились дополнительные трудности иного свойства. В печать проникли сведения о незаконном присвоении редакцией «Московских ведомостей» сумм, принадлежащих Московскому университету, у которого арендовалась газета. Дело грозило перейти в суд, а редактор-издатель вынужден был давать пространные, но малоубедительные объяснения в печати. Он больше говорил о сроих заслугах перед Отечеством, чем опро-
