Идеология пореформенного самодержавия - Твардовская В.А.
Скачать (прямая ссылка):
Однако последний посчитал вредными и эти заведения, объясняя, что «это даст невыгодный для нас исход здепшей польской молодежи, даст ей возможность к развитию и занятиям затем мест на государственной службе» 1в\
На протяжении 60-х годов Катков не только вдохновлял и идейно обосновывал национальную политику самодержавия, но и способствовал ее практическому проведению. В жизни русского чиновничества на национальных окраинах его газета заняла особое место, являясь своеобразной служебной инструкцией. Один из приближенных М. Н. Муравьеву чиновников вспоминал, что чтение «Московских ведомостей» сделалось «такою же необходимостью, как исполнение служебных обязанностей»1"". Редактор следил за назначениями на видные административные посты, способствуя или (по обстоятельствам) препятствуя прохождению той или иной кандидатуры, | что при его связях и
говеет перед Михаилом Николаевичем» (Муравьевым-Вешателем)—вполне достаточная политическая характеристика для того времени — она сообщала о готовности этого «истинно русского человека» при условии «порядочного содержания» послужить национальным задачам ЮГ" ГПБ, ф. 377. № 762).
,я< Письмо И. П. Корнилова М. Н. Каткову, 16 окт. [1865 г.].—ОР ГБЛ,
ф. 120, кн. 21, л. 143. * Письмо К. П. Кауфмана М. Н. Каткову, [1865 г.].—Там же. л. 103
104.
'"» МосОЛОв А Н. Внленскне очерки 1863 -1865 гг. СПб., 1898 с. 105.
64
влиянии по большей мере удавалось. Он состоял в переписке с видными чиновниками в Царстве Польском, Западном и Юго-Западном крае, Великом княжестве Финляндском, Прибалтийских губерниях. Являясь важным источником информации для газеты, эта переписка служила для редактора и формой контроля за национальной политикой, помогала корректировать и направлять ее в должном духе.
Польское восстание было в глазах Каткова ярчайшим, но далеко не самым опасным выражением сепаратизма. Наоборот, с его точки зрения открытость проявления в данном случае облегчала борьбу. Катков предостерегал против «центробежных» тенденций, скрытых в глубине империи, незаметно подтачивающих ее политическое тело. Открытие финского и лифляндского Сеймов вызвало не меньшую тревогу Каткова, чем само восстание в Польше, во время которого это происходило. Подавляя восстание поляков, самодержавие хотело вознаградить «умеренных» финнов и «воздержанных» остзейцев. Однако его идеолог не считал правильным применение для пореформенной русской империи принципа империи Римской. Самодержавие, по его понятиям, должно было властвовать над народами, не разделяя их в своей политике. Между тем в «верхах» было немало сторонников именно дифференцированной политики в национальном вопросе." Стоя на великодержавной позиции, поддерживая самый дикий национальный гнет в большинстве национальных районов страны, П. А. Валуев считал, что Царство Польское, Великое княжество Финляндское и Прибалтийские провинции должны были находиться в несколько особом положении. Он полагал разумным постепенно вводить здесь элементы автономии, состоящие в некоторых уступках их господствующим классам.
Катков же не делал никакой разницы в этом смысле между поляками и «дикими ордами киргизов или башкир», считая, что развитие и тех и других должно быть направлено к «полному слиянию» с империей. Он с одинаковой последовательностью отрицал возможность каких-либо уступок для «мятежной Польши» и для «благоразумной Финляндии», провозглашая их слияние с империей и в войске, и в бюджете, и в культуре. Когда на финляндском Сейме встали вопросы о предоставлении ему права утверждать тарифы, о возможности нейтралитета для княжества в случае войны России с другими государствами, Катков заговорил о финском сепаратизме в не менее сильных выражениях, чем о польском, усмотрев здесь попытку к государственному отъединению. «Где же хваленое благоразумие финнов, где зрелый политический смысл?» вопрошала газета, еще недавно расточавшая похвалы именно этим их качествам. «Не будем слишком строго винить гельсингфорских политиков за то, что они увлеклись своими фантазиями. Виновны ли они, что вино, которым они упивались, было в таком ходу и так де-
3 В. А. Твардовская
65
шево» Напрасно министр внутренних дел в конфиденциальной переписке пытался утихомирить московского публициста, увещевая его не заострять эти вопросы в период работы Сейма 188. Катков умолкал только под натиском цензуры.
Статьи Каткова по остзейскому вопросу справедливо выступали против реальной опасности онемечивания Прибалтийских провинций. Однако, защищая здесь (при поддержке И. С. Аксакова) «русские начала», «Московские ведомости» никак не принимали во внимание национальные интересы коренного населения — ливов и эстов.
П. А. Валуев, бывший в свое время курляндским губернатором и считавший себя специалистом по остзейскому вопросу, весьма неодобрительно отнесся к этим выступлениям. Ориентируясь на сильное влияние при дворе крупных остзейских помещиков, он поддерживал их политические притязания и курс на германизацию края. Зато единство между министром и редактором наметилось в отношении Малороссии и Белоруссии. Здесь они единодушно отказывались признать самостоятельное существование украинского и белорусского народов, их языка и культуры. Если польская национальность, в представлении Каткова, «была, — хотя иссякла», то в Украине он видел лишь «исконную и живую часть русского народа» ш. Напротив, акса-ковский «День», поддерживавший «Московские ведомости» по вопросам польскому и остзейскому, признавал самостоятельность украинской культуры. Это точки соприкосновения по одним вопросам с идейными противниками в вопросах других показывают, какие сложные переплетения создавались в решении национальной проблемы в монархическом лагере.
