Идеология пореформенного самодержавия - Твардовская В.А.
Скачать (прямая ссылка):
«Старые боги кончились, жрецы их поникли и присмирели»,— писал Катков, имея в виду крепостников. Гораздо труднее, по его словам, бороться с новыми богами и жрецами62. В самой тгрминологии чувствуется признание Катковым огромной мощи демократической идеологии, которая выдвинулась в качестве главного объекта на новом этапе борьбы и была окрещена «нигилизмом». Это впервые введенный самим Катковым термин" должен был подчеркнуть не только всеотрицающий характер
58 Даже по неточным и необъективным сведениям Н. А. Любимова к моменту ареста Н. Г. Чернышевского тираж «Современника» составил 7000, в то время как для «Русского вестника» называется явно завышенная цифра — 5700 (Любимов II. А Указ. соч., с. 97).
59 Чернышевский Н. Г. История из-за г-жи Свечиной.— Поли. собр. соч., в 15-ти т., т. VII. М., 1950, с. 317.
От редакции.— Русский вестник, 1860, ноябрь, кн. 2, с. 210.
41 Письмо П. М. Леонтьева К. Д. Кавелину, 27 окт. 1858 г.— Русская мысль, 1892, № 3, отд. I, с. 7.
" Старые бега И новые боги.— Русский вестник, 1861, № 2, с. 903.
м Козьмин Б. П. Несколько слов по поводу слова «нигилизм».—В кн.: Литература и история. Щ, 1969.
20
«жрецов нового культа», но и бесплодность направления «Современника». Называя своих противников «мальчишками-свистунами» с несамостоятельным мышлением и незрелыми теориями, Катков в полном противоречии с этим постоянно подчеркивал особую трудность борьбы с нигилизмом, недостаточность для нее средств полемики. Довольно быстро он понял, что «истребить» «Современник» — задача для него менее трудная, чем доказать несостоятельность его идей. Вот почему отклики Каткова на журнал Н. Л. Некрасова и Н. Г. Чернышевского более адресовались к правительству, чем к публике. Именно «Русский вестник» обратил внимание властей на идеи «Современника», зачастую расшифровывая то, что ускользнуло от глаз цензуры. Политический донос, которым позднее прославился Катков — официальный публицист, берет свое начало еще с поры «либерального» «Русского вестника». По словам министра народного проевс-вещения Е. В. Путятина (в ведении которого тогда находилась цензура), «анархические тенденции» в легальной печати начали обнаруживаться правительством именно благодаря «Русскому вестнику»*4.
Ранее чем кто-либо квалифицировал его действия (и в этом сказался его особый расчет), Катков сам определил их так: «Мы не отказываемся от своей доли полицейских обязанностей в литературе,— открыто заявил он,— и постараемся помогать добрым людям в изловленин беспутных бродяг и воришек, но будем этим заниматься искусством не для искусства, а в интересах дела и чести»*5. И хотя Катков сделал это заявление в 1861 г., вряд ли можно согласиться с тем, что «Русский вестник» приступает «к открытому исполнению охранительных функций в журналистике только с начала 1861 г., сохраняя на протяжении 1860 г. известную терпимость по отношению к органам революционной демократии»66. Правда, открытые лобовые атаки на «Современник» еще не стали систематическими в конце 50-х годов XIX в. Осознание своей противоположности «Современнику», зародившись в окружении «Русского вестника» как смутное и неясное, вызревало по мере развертывания идейной борьбы, в которой «Современник» приобретал все более определенные черты органа крестьянской демократии. По ни о какой «терпимости» не могло быть и речи. Проповедь либерально-монархического соглашательства, воинствующее отрицание демократии и социализма — вся идейная борьба «Русского вестника» уже тогда была направлена против разночинской идеологии.
«Русскому вестнику» принадлежит немалая роль и таких событиях, как арест Чернышевского, временное закрытие «Со-
« Письмо кн. П. К- Щебальского М. II. Каткову, 20 нюня [1861 г.].-ОР ГВЛ, ф. 120, кн. 24, л. 67.
Несколько слов вместо «Современной летописи».— Русский вестник, 1861, № 1. с. 483—484. 68 Катаев В. А. От фронды к охраинтельству. М„ 1972, с. 227.
21
временника». Травля революционеров-демократов закономерно закончилась этими актами насилия.
Не случайно, что именно Каткову было дано разрешение начать открытую полемику в легальной печати с «Колоколом», на что правительство до 1862 г. не могло решиться"7. Столь же бездоказательное, сколь и грубое по тону выступление против Герцена встретило отрицательное отношение даже в либеральных кругах. Один из сотрудников Каткова уведомлял редактора: «В Петербурге есть много людей, которые сильно рассвирепели за статью твою о Герцене. Некоторые собрались возвратить тебе экземпляр „Вестника"»68.
Борьба с революционной демократией решительно изменила отношение правительства к Каткову (до конца 50-х годов числившемуся в 111 отделении с. е. и. в. канцелярий в списках неблагонадежных литераторов) и к его журналу, считавшемуся тем же ведомством «демократическим»ва. Параллельно с падением общественного авторитета «Русского вестника», сокращением числа его подписчиков шло упрочение официального положения редактора, создавались возможности расширения издательской деятельности. Начало исполняться предсказание Белинского о том, что Катков «далеко пойдет, далеко, куда наш брат и носу не показывал и не покажет»'".
