Фельдмаршал Кутузов: мифы и факты - Троицкий H.A.
ISBN 5-227-01603-8
Скачать (прямая ссылка):
5 Г л и н к а С.Н. Записки о Москве. M., 1837. С. 39.
6 См.: Жизнь, военные и политические деяния Его Светлости ген.-фельдм. кн. М.И. Голенищева-Кутузова-Смоленского. СПб., 1813. Ч. 3. С. 108; Л и-п р а н д и И.П. 50-летие Бородинской битвы // ЧОИДР. 1866. Кн. 3. С. 155; Попов А.Н. Французы в Москве. M., 1876. С. 106; Полосин И.И. М.И. Кутузов и пожар Москвы // Исторические записки. 1950. Т. 34. С. 147; Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 г. С. 422—423.
219
H.A. ТРОИЦКИЙ
Вместе с тем Кутузов и Ростопчин, независимо друг от друга, распорядились эвакуировать из города противопожарный инвентарь. Ростопчин сам признавался, что он «приказал выехать 2100 пожарникам с 96 пожарными насосами»1. Что касается Кутузова, то его («мимо графа Ростопчина») собственноручное предписание московскому обер-полицмейстеру П.А. Ивашкину вывезти из Москвы «весь огнегаситель-ный снаряд» видел Сергей Глинка2. Такая мера, по вескому заключению В.М. Холодковского, «говорит сама за себя: лишить город средств защиты от огня — значило готовить его к сожжению»3.
Действительно, Ростопчин и Кутузов придавали такое значение вывозу «огнегасительного снаряда», что заняли под него и время, и транспорт, бросив при этом громадные арсеналы орркия: 156 орудий, 74 974 ружья, 39 846 сабель, 27 119 артиллерийских снарядов, 108 712 единиц чугунной дроби и многое другое4, а также 608 старинных русских знамен и больше 1000 штандартов, булав и других военных доспехов. «Удивлялись тогда, — писал об этом в 1867 г. И.П. Липранди, — удивляются и теперь и будут всегда удивляться, что эти памятники отечественной славы были оставлены неприятелю»5. Оставить оружие и знамена врагу издревле у всех народов считалось позором. Такого же их количества, как в Москве 2 сентября 1812 г., без боя россияне никогда — ни раньше, ни позже — никому не оставляли.
Хуже того. Торопясь увезти «огнегасительный снаряд», заняв под него сотни подвод, власть предержащие оставили в городе, обреченном на сожжение, 22,5 тыс. раненых6, из которых очень многие, если не большинство, сгорели. «Душу
, 'Ростопчин Ф.В. Соч. СПб., 1853. С. 211.
2 Г л и н к а С.Н. Записки о 1812 г. СПб., 1836. С. 66. 'Холодковский В.М. Указ. соч. С. 35. 4 М.И. Кутузов. Т. 4, ч. 2. С. 715—716.
'Липранди И.П. Материалы для истории Отечественной войны 1812 г. С. 102.
6 По официальным данным Государственного совета (М.И. Кутузов. Т. 4, ч. 1. С. 471). Ф.В. Ростопчин называл 22 тыс. (Русский архив. 1901. № 8. С. 462), К. Клаузевиц — 26 тыс. (указ. соч. Клаузевица. С. 214).
220
ФЕЛЬДМАРШАЛ КУТУЗОВ: МИФЫ И ФАКТЫ ^_________
мою раздирал стон раненых, оставляемых во власти неприятеля, — вспоминал А.П. Ермолов. — <...> С негодованием смотрели на это войска»1. Персональную ответственность за это несут и генерал-губернатор Москвы Ростопчин, и Барклай-де-Толли как главный распорядитель эвакуации войск из Москвы, но в первую очередь, безусловно, генерал-фельдмаршал светлейший князь Кутузов как главнокомандующий, высшее должностное лицо империи на театре военных действий. Что он чувствовал, оставляя на гибель десятки тысяч раненых, терзал ли его душу их стон, — неизвестно. Но, по данным и с русской, и с французской стороны, Кутузов 2 сентября приказал начальнику русского арьергарда М.А. Милорадовичу доставить французам записку, подписанную дежурным генералом П.С. Кайсаровым и адресованную начальнику Главного штаба Наполеона маршалу Л.А. Бертье. Записку доставил и вручил маршалу И. Мюрату (для передачи Бертье) штаб-ротмистр Ф.В. Акинфов2 (будущий генерал, декабрист). Французский генерал Ж. Пеле так передает содержание этой записки: «Раненые, остающиеся в Москве, поручаются человеколюбию французских войск»3.
Итак, Кутузов (вместе с Ростопчиным, но независимо от него) поджигает Москву, лишает ее «огнегасительного снаряда», бросает в городе, преданном неугасимому огню, — кроме оружия, знамен, бездны памятников отечественной культуры — 22,5 тыс. своих раненых и... поручает их «человеколюбию» неприятеля. Как это расценить? По-моему, здесь налицо верх цинизма, не только воинское преступление, но и (по современной терминологии) преступление против человечности4.
'Ермолов А.П. Записки. С. 206. «Раненых всех бросили», — сокрушался в те дни H.H. Раевский (1812—1814. С. 218).
2 См.: Попов А.Н. Французы в Москве. С. 10—11.
3 П е л е Ж. Указ. соч. С. 90.
4 A.A. Смирнов считает такой ход Кутузова естественным, ибо, мол, «аналогично поступали и французы» (Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. M., 2000. С. 108—109). А я не могу даже вообразить, чтобы французы в 1814 г. зажгли Париж, вывезли из него «огнегасительный снаряд», бросили бы в нем 20 тыс. своих раненых и после этого поручили бы
221
H.A. ТРОИЦКИЙ
Добавлю к этому факт, преданный гласности только в 1989 г.: по пути от Бородина к Москве, в Можайске, Кутузов оставил от 10 до 17 тыс. (по разным источникам) своих раненых, которые гибли тоже в огне, зажженном самими россиянами, т. е., должно быть, по кутузовскому приказу1. Вот и прецедент для Москвы! Как же объясняют такие действия фельдмаршала его советские и постсоветские биографы? Все они — все как один — хранят об этом гробовое молчание.
