Государственный строй монгольской империи: 13 в. - Трепавлов В.В.
ISBN 5-02-017646-Х
Скачать (прямая ссылка):
32 О Каракоруме как древней земле уйгуров см. также [Путешествия*
1957, с. 130]. Вообще основание главной ставки на Орхоне традиционно для центральноазиатских кочевых империй.
33 Решающее значение «генеалогической традиции» (т. е. эпических повествований) для сохранения дуальной структуры у арабов отмечал
А. И. Першиц [Першиц, 1958, с. 93].
34 Это расходится с общепринятым у тюркских и монгольских народов порядком (см. гл. 4).
120
03 Память о каганате сохранилась до этнографической современности у 'башкир-тангаур, возводящих свое происхождение к Кюль-тегину (см [Кузеев,
1974, с. 137]).
36 Особая роль устного народного творчества для передачи социально значимой информации объяснялась не только отсутствием письменности у большинства кочевых народов, но и стадиальными чертами их общественного сознания. Совершенно верно отмечал Э. Г. Абрамян, что «в первобытной культуре любая инновация более или менее быстро превращается в стереотип, тогда как временные интервалы между инновациями достаточны для того, чтобы любое изобретение или открытие успело уйти из памяти этноса как реальный факт и войти в него в качестве предания, легенды или мифа» [Абрамян, 1978, с. 91].
37 В написании термина нет единообразия. Тору — форма, применявшаяся в древнетюркских рунических памятниках и принятая в «Древнетюркском словаре» [Древнетюркский словарь, 1969, с. 169, 360, 581, 582].
°8 В. Банг признавал допустимыми обе интерпретации тору (в нашем тексте — пункты «1» и «2») в зависимости от контекста (см. [Bang, 1896, с. 342, 343]).
39 О другой сфере применения тору — титулатуре — см. [Малявкин, 1974, с. 78; Материалы, 1969, с. 235, 378, 412—416; Материалы, 1984, с. 413, 414; Schlegel, 1896; Togan, 1941, с. 273].
40 Так С. Е. Малов перевел термин «тору» [Малов, 1951, с. 230].
41 Возможно, это началось раньше, так как структура тюркских каганатов во многом повторяла устройство хуннской империи, да и прототипом Огуз-ка-гана иногда считают Модэ-шаньюя (см. [Бернштам, 1935]).
42 Подробнее о сферах применения норм тору у кочевников VI—XVII вв. -см. [Трепавлов, 1991].
43 Единственный письменно зафиксированный памятник монгольского законодательства XIII в.— указ Хубилая корёскому королю 1280 г. (см. [Сумъя-батар, 1985]) отразил развитие некоторых правовых норм под китайским влиянием и касался лишь внутриармейских отношений.
44 Обычно-правовое регулирование деятельности высшей администрации не позволяет расценивать каана как полного автократора. Его власть основывалась на традиционных канонах. Поэтому вызывает сомнение тезис П. Рачневски о том, будто «воля правителя была главным законом в империи» Чингисидов [Ratchnevsky, 1987, с. 84]. «Воля правителя», выражавшаяся в так называемых биликах, касалась лишь второстепенных аспектов управления.
45 Б. Аталай при переводе глагола «qa1» на турецкий язык использовал слово «birakilmak» («быть брошенным, оставленным») (Divanii, 1941, с. 221), а С. М. Муталлибов при переводе на узбекский — «ташламак» («выбрасывать, оставлять») [Махмуд Кошгарий, 1963, с. 240]. Такое толкование согласуется, во-первых, с пояснением, следующим за пословицей в тексте «Дивана»: «Это изречение говорят человеку, которого побуждают повиноваться обычаям предков» [Divanii, 1941, с. 221]. Во-вторых, соответствует одному из старых значений глагола «qal-» («отставать, оказываться позади»), знакомому и кашгарскому писателю (см. [Древнетюркский словарь, 1969, с. 410]); А. М. Щербак переводит данную фразу буквально, т. е. с противоположным смыслом: «Страна остается, обычаи не остаются» [Древнетюркский словарь, 1969, с. 169].
46 М. М. Громыко считает общественное мнение и трудовой ритм общины факторами воспроизводства традиций [Громыко, 1984, с. 71, 74, 77]. Ho для такой надобщинной структуры, как государство, эти факторы отступают на второй план. Для государственной традиции не обязательно соблюдение сезонности хозяйственных работ, а общественное мнение нейтрализуется ссылками на порядки «героической эпохи», отображенной в эпосах, и на установления тору
47 JI. Квантен не уточняет, в чем, по его мнению, заключались эти меры.
48 В разное время в различных «варварских» государствах важную роль играли инонациональные кадры советников — согдийцы в тюркских каганатах,
121
особенно Западном, в Уйгурском каганате; бохайцы и кидани в империи Цзинь. Кочевой народ, организующий государство, не мог обойтись без помощи более цивилизованных соседей.
49 Правда, Д. Г. Савинов считает, будто хуннские традиции способствовали присоединению тюркоязычных номадов, противников монголоязычных киданей, к Тюркскому каганату [Савинов, 1984, с. 34]. Ho этим не объяснить распространение гегемонии каганата до Причерноморья, т. е. далеко за пределы бывшей территории хуннов. Кидани же в VI—VIII вв. не представляли: собой сколько-нибудь значительной силы.
50 Ф. С. Фасеев критикует все ныне существующие объяснения семантики «кок», убедительно опровергая его толкование как «знать, аристократия» [Фасеев, 1978а]. Отвергается также трактовка синего цвета тюрками в качестве обозначения востока, но никаких доводов Ф. С. Фасеев не приводит. При этом он ссылается не на суждения A. IT. Кононова и О. Прицака, специально исследовавших этот вопрос, а только на мнение А. фон Габен, лишенное аргументации. Однако и Ф. С. Фасеев признает возможность смысловой аналогии «кок турк» с «коке монгол» [Фасеев, 1978а, с. 139]. Н. Л. Жуковская справедливо полагает, что «монголы, называя себя „синими", тем самым помещали себя на востоке» [Жуковская, 1988, с. 154, 155]. Отметив несоответствие такого обозначения традиционным монгольским понятиям о пространственной символике, данный автор видит объяснение этому несоответствию или в заимствовании тюркской концепции (вслед за А. Н. Кононовым), или в памяти о прародине в междуречье Онона и Керулена, «которая действительно лежит на восток от той территории, где Чингисхан заложил основы своей империи и ее столицу Харахорин» [Жуковская, 1988, с. 155]. Ho и в последнем случае этот автор указывает на расхождение с традиционной монгольской схемой обозначения различных народов разными символическими цветами (по этой схеме монголы должны были быть не «синими»,, а «желтыми»). Таким образом, остается, пожалуй, единственное объяснение разбираемому применению понятия «коке» — возрождение в XIII в. древнетюркской геополитической символики.
