Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
219
г.л. солодухин
На вокзале нас встретил мексиканский импресарио, синьор Караско. Он уже знал, что мы, казаки, едем сюда.
Остановились мы в хорошем европейском отеле и на второй день подписали контракт с этим синьором Караско — дать джигитовку в столице, а также по всей стране. Условия для нас были хорошие. В Мехико-сити мы должны дать шесть представлений: на Рождество Христово, в воскресенье и на Новый год — по два представления. За каждый день он платил нам гарантированных 5 тысяч песо, а за три дня в неделю — 15 тысяч. В то время американский доллар стоил 2 мексиканских песо.
Нас было шесть джигитов: А.Г. Хлус, Михаил Сокол, Макар Избенко, Андрей Стадник, Яков Штыклецкий и я. Немного помогал нам сын Хлуса, восьмилетний Юра. Он имел маленькую лошадку-пони и делал на ней три номера — стоя, отвалку и поднимал с земли платочки. Были две русские балерины, сестры Леднянские — Леля и Нона, которых добавил к нашей труппе, от себя, импресарио синьор Караско. Эти сестры выходили со мной танцевать казачок и лезгинку.
Наша джигитовка произвела фурор. Был президент республики. На второй день нас, всех джигитов, позвали в какое-то государственное учреждение, где была мексиканская знать, человек пятьдесят. Здесь мы расписались в «золотой книге». В ней же расписались и все присутствовавшие, нас записали в почетные гости республики. Потом нам дали документы на право ношения оружия, вплоть до «пушек».
За эти три дня работы мы получили очень большие деньги. Мы, что называется, «ошалманели» от такого успеха и не знали — куда нам девать свои деньги. Мы купили каждый по два-три револьвера и «винчестеры», потому что тогда в Мексике, в горах, были бандиты. И каждый свободный вечер все мы, в черкесках, при револьверах на боку, заходили в шикарные ночные кабаре, садились за столик и нас окружали красивые барышни-мексиканочки. И всякие дорогие вина тогда лились рекою. В то время в Мексике самое лучшее французское шампанское стоило 10—12 песо, а «Сотерн-Бордо» — 2 песо. И что тогда стоило для нас пропить 40—50 песо, да еще с красивыми мексиканочками!.. Пей, ребята!.. Завтра заджигитуем!
В тот раз я часто пел песню нашей Кубанско-Финляндской станицы, переводя слова ее на нашу жизнь:
Прекрасно Папе в Риме жить, Вина он вволю может пить, Но он несчастный человек — Любви не знает целый век...
220
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛУ СВЕТУ
В гареме нежится Султан,
Ему счастливый жребий дан,
Но нет! он жалкий человек,
Вина не пьет он целый век!
А чтоб все вместе совместить —
Лихим джигитом надо быть!
В одной руке держу шампанского бокал,
В другой держу красивой мексиканки стан,
Теперь я Папа и Султан —
Прекрасный жребий джигиту дан!
За шесть представлений в Мехико-сити нас посетило около 175 тысяч зрителей. После Мехико, с тем же импресарио, мы тронулись по республике, но уже на процентах: со всего валового сбора нам полагалось 60 процентов.
В каждом городе нас, казаков-джигитов, на станциях встречали мэр города или губернатор, обязательно с духовым оркестром трубачей, с цветами, офицеры, солдаты, полиция. Все нам козыряли. Такова была нам встреча и честь.
В этом нам большую популярность и рекламу сделала кинокартина «Казаки», в которой мы снимались в Голливуде. Эта картина только что прошла по всей Мексике с большим успехом, и вот появились мы, ее участники.
Теперь мы работали только три дня в неделю — по пятницам, субботам и воскресеньям. Деньги мы носили мешками, так как в Мексике бумажных денег не было, и нам платили золотыми и серебряными монетами. За одно только представление мы получали по 3—4 тысячи песо. Мы дали свои представления в следующих городах:
Мехико-сити — шесть представлений,
Халапа — одно представление (за него получили 8 тысяч песо),
Веракрус — три представления,
Гвадалахара — три представления,
Пуэбла — два представления,
забыл название города — одно представление.
В начале февраля 1929 года прибыли мы в город Дюранго. На второй день, смотрим — с гор идет большая часть кавалерии и пехота, а через час — весь город Дюранго был занят бандой войск.
«В чем дело?., что за войска?!» — спрашиваем мы, и наш импресарио Караско объяснил, что это «генерал Эскабар пришел с гор, восстав против правительства, и произошла революция». Эти революционеры хотели забрать наших лошадей, но глава джигитов А.Г. Хлус как-то отстоял их, и лошадей не отобрали. Революционеры предлагали нам поступить в
221
г.а. солодухин
их армию, но мы отказались. Тогда они дали нам на всех один документ на право носить оружие. Они забрали у народа все деньги, и люди остались бедными. Неделя за неделей — и мы потеряли все свои заработанные деньги. До американской границы оставался один город, в 300 километрах от нее. Втроем — я, Яков Штыклецкий и Андрей Стадник — решили уехать за день от отъезда всей труппы в городок Хуарис, что на границе рядом с Эль-Пасо в Техасе. По дороге у Андрея Стадника порвались брюки, и он полез в свой чемодан, чтобы достать другие. Из чемодана выпала обойма от его браунинга. В это время по вагону проходил офицер конвоя. Обойма упала прямо ему под ноги. Офицер поднял ее и спрашивает Стадника — что это такое? У вас есть оружие? Стадник тут же достал удостоверение, в котором говорилось, что правительство разрешило нам его иметь. Взглянув на это удостоверение, офицер сразу же дал свисток, и немедленно явилось 12 вооруженных винтовками солдат. Нас окружили. Позвали переводчика, знавшего по-английски. Мы кое-как объяснились с ним. Висевшие у нас под легкими плащами револьверы отобрали, но чемоданы не стали обыскивать и сказали: «Вы арестованы... с места не сходить». Часа через два наш поезд прибыл в городок Хуарис, куда мы и ехали. Под конвоем нас повели в комендантское управление. Комендант нас хорошо знал и отпустил, но револьверы не вернул. В наших чемоданах были и другие револьверы, о которых они не знали. Мы влипли в это дело, так как разрешение на ношение оружия имели от старого правительства, а мы его показали революционерам. Они посчитали нас за шпионов.
