Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
В те наши молодые годы генерал Шкуро для нас, молодых, являлся символом героизма. И я его вижу в первый раз. И я сел на эту кобылицу.
Плац был довольно длинный. Туда я пустил кобылицу средним аллюром. Она шла ровно, без капризов. Ход был мягкий. Оттуда я повернул кобылицу назад и дал ей полный ход. Она пошла ровно и быстро. Как я опустился с седла, видел ли я землю или нет, не помню... Достав ногами землю, отбился, и меня вихрем перенесло на другую сторону; а с той стороны, да на другую сторону. С той стороны, да опять на эту. Я летаю с одной стороны на другую и никак не могу попасть в седло. Я сделал не меньше пяти перелетов. Моя кобылица подбежала к другим лошадям и остановилась, а я все вишу у седла. Все засмеялись, а генерал Шкуро говорит мне: «Молодец! Лихой джигит будешь! Дайте ему лошадь, пусть занимается!» И кобылицу эту взяли. А мне сказали: «По утрам и вечерам приходи сюда, и будешь заниматься».
Я так был рад, что буду джигитовать, но все же меня послали для первого раза кроить и шить чевяки и ноговицы. В помощники мне дали полковника артиллерии Моралина и подхорунжего Ф.Д Гамалия, брата полковника Гамалия. Он был на Кубани членом Кубанской Краевой Рады от станицы Переяславской. Мои два станичника, Гришка Ситников и Иван Калинин, и еще два казака, фамилии которых не помню, стали шить чевяки и ноговицы. Работы было много. Труппа была большая. Около 100 песенников, до 20 танцоров, хор трубачей в 50 человек и до 80 джигитов. Кроме того, были шорники, конюхи, повара и работники в канцелярии. Всем надо было чевяки и ноговицы пошить к 25 мая, к открытию представления.
Я хорошо выучил «покрою» полковника Моралина, чем и избавил себя от этой работы. Отказался я и петь, и танцевать, а стал усиленно заниматься джигитовкой. Но мне в это время было очень трудно попасть в джигиты, потому что в то время я был молодой и только что
205
начинал учиться. К тому же в труппе не было порядка. Утром дадут мне одну лошадь, только что купленную, я ее «обломаю», думаю: «Вот попалась хорошая лошадь» — и вдруг кто-нибудь из «шестерки» говорит мне: «Эту лошадь отдай такому-то» — тот хороший джигит или старше меня в чине. А «старших в чинах» было так много... Или просто это был его хороший знакомый. А еще хуже — это был знакомый его знакомого... А мне опять дадут новую лошадь, только что купленную. Таким образом, за две недели у меня отобрали восемь лошадей.
Дня за четыре до открытия первого представления мне дали паршивенького конька. На вид он был невзрачный, к тому же куцый, и, вероятно, им никто не интересовался. На этом куценьком коньке на первое представление я выехал уже как джигит, но по «второй категории». Конек оказался молодецкий, бесхитростный, хороший. И на нем я стал продвигаться в джигитовке.
Надо сказать, что для хорошего наездника красота его посадки в седле и лихость на 75 процентов дается именно его лошадью. А дай ему лошадь, как свинью, — этот лихой наездник будет на ней выглядеть не лучше другого. Я говорю это, потому что имею большой опыт.
25 мая 1925 года в 2 часа дня казаки, мировые наездники, открыли первое представление — джигитовку в столице Франции, в Париже, на стадионе «Буффало».
Стадион был переполнен публикой. Он вмещал 20 тысяч зрителей. Первым нашим представлением был «парад». Открыл его хор трубачей в синих черкесках. За ними — хор песенников в красных черкесках. За песенниками — танцоры. Последними ехали верхом 80 джигитов — все в белых черкесках и в белых косматых папахах. В таких же папахах были и песенники. У хора трубачей были также белые папахи, но небольшие и мелкого курпея. А впереди всего парада, верхом на лошади, ехал генерал Шкуро в черной черкеске и в «волчьей» папахе. Джигитов вел есаул Панасенко, за которым следовала «вся шестерка», то есть остальные пятеро главных организаторов. Хор трубачей играл марш. И как только он оканчивал играть — песенники пели старые песни «в ногу».
Все представление имело исключительный успех. А утром того же дня, то есть до первого представления, в 11—12 часов, в открытых автобусах по 30 человек в каждом, сидели казаки рядами, представляя собою русский национальный флаг: шесть пар в белых черкесках, шесть пар в синих и шесть пар в красных. И таких автобусов для рекламы было 8—10, ходили они по самому центру Парижа.
В то время Париж был, что называется, «в казачьих руках». По всему Парижу только и говорили про казаков.
206
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛу СВЕТУ
Лихих сынов казачьих, от прославленных отцов,
В джигитовке, в песнях, в танцах всегда видно молодцов!
Как орел могучий высоко летает,
То Шкуро наш с казаками в Париже гуляет.
Проджигитовали мы на стадионе «Буффало» ровно месяц, и всю группу перевели в самый центр Парижа, на Марсово поле.
В это время наш батько-атаман полковник Елисеев что-то не поладил с «шестеркой». Мы, казаки-елисеевцы, поддержали его, бросив работать, уехали к себе в Виши и опять начали работать на заводе. А немного времени спустя полковник Елисеев получил телеграмму от того же хозяина Саказана с просьбой — взять своих казаков и вернуться в Париж. Большая группа выезжала в Англию, но уже без генерала Шкуро. Его почему-то уволили. Саказан оставил 25 лошадей и около 50 джигитов, певцов и танцоров и предложил полковнику Елисееву сделать турне по Франции. Мне в этой группе пришлось петь, танцевать казачка и лезгинку и джигитовать. Труппа очень успешно совершила свое турне с представлениями в городах: Труа, Блуа, Виши, Арка-шон, Биариц, Бордо и работала в Тулузе, когда от хозяина Саказана пришло распоряжение — труппу расформировать и, по выбору полковника Елисеева, прибыть с лучшими джигитами в Англию, ввиду того, что там в большой труппе с «шестеркой» произошли какие-то недоразумения.
