Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
Подали сигнал в закрытие. Начали показывать красными флажками, значит, попал в цель и машут ими: один, два, три, четыре, пять. А дальше показывают, что попал в белый щит: один, два и три. Значит, имея десять патронов, пять пуль я влепил в цель, и три пули легли возле цели в мишень. Начальство не понимало, в чем дело, почему восемь пуль — ведь давали же только пять патронов. Один офицер спрашивает меня: «Сколько у тебя было патронов?» Я ему ответил, что пять. Что они между собой говорили — не знаю. Но потом они стали контролировать моего соседа, левофлангового. Там машут белым флажком. Это означало, что все пять пуль полетели в воздух. Тут комиссия решила, что левофланговый, мой сосед, загнал в мой щит три своих пули, и офицер, который только что спрашивал меня, сколько я имел патронов, повернулся ко мне и говорит: «Молодец, Солодухин, урядником будешь!»
— Рад стараться, господин сотник! — отвечаю.
На второй день занятий не было. Днем, часа в два, наш фельдфебель Сухинин быстро идет из штаба в казарму и, с кем ни встретится, говорит «Наша Ильинская забила весь лагерь. Где Солодухин? Позвать его ко мне». Он жмет мне руку и сообщает: «Из всего лагеря ты один попал в цель всеми пятью. Молодец ты, Солодухин!» А сам при этом с улыбкой мне подморгнул, знаем, дескать, почему ты так отличился. И продолжает «Один кавалерист вогнал в цель четыре пули, но ты получил первый приз урядника. Ура! Ура! Ура! Ильинский». Станичники-пластуны начали меня качать. «Сколько водки не жалко?» — спрашивают при этом.
Достали самогону, и в эту ночь мы, пластуны-ильинцы, гуляли. А на второй день, после чая, нас распустили по домам. И я точно не знаю, был ли тот приказ, о котором говорил наш фельдфебель, о производстве меня в урядники за отличную стрельбу в лагерях.
165
г.а. солодухин
Через неделю нас вызвали в управление отдела, в хутор Романовский, при станции Кавказская, и зачислили в запасный батальон. На второй день — смотр (медицинское освидетельствование). Тут же сидел и какой-то есаул и каждого спрашивал о полученном образовании. Я ответил, немного приврав, что окончил четыре отделения двухклассного училища, на самом же деле я окончил только три отделения и в четвертом был всего две-три недели, так как в это время умер наш отец.
Я не знал, кто этот есаул и для чего он расспрашивает каждого. После осмотра я с четырьмя друзьями собрался бежать в этот же вечер в корпус генерала Шкуро. Часов в девять вечера мы были уже на вокзале, но как раз нарвались на военную облаву, и нас схватили. Мы кое-как отбрыкались, и нас отпустили.
На второй день перед выстроившимся батальоном появился тот самый есаул, который расспрашивал нас о полученном образовании. Командир батальона дал команду: «Те, кого вызовут, три шага вперед».
Вызвали 186 пластунов, в том числе и меня. Остальным приказано разойтись, а нам — «подравняться». Есаул сказал: «Я набираю в Кубанский пластунский учебный батальон. Из вашего Кавказского отдела мне нужно взять 80 человек. А у меня 186 записавшихся. Кто не желает идти или считает себя слабым — выходи из строя, а то буду грамотность проверять. Дам читать из книги, если кто будет читать плохо — вычеркну. Понятно?»
Некоторые стали выходить из строя, в том числе и я, потому что считал себя недостаточно грамотным. Здесь были некоторые казаки моего же года рождения, окончившие или двухклассное училище, или прогимназию, или пять-шесть классов реального училища или семинарии. «Так куда же мне лезть с тремя отделениями», — подумал я.
В тот момент я, единственный на весь батальон, был одет в черкеску, да еще в цветную, что невольно выделяло меня в строю из всей массы. На голове была каракулевая, каштанового цвета папаха. Я был так одет, будто к теще в гости пришел. Когда я отступил назад, есаул почему-то на меня крикнул* «В красной черкеске, стой! Из строя не выходи! Стань опять в строй!»
Я стоял приблизительно посреди строя. Дошли и до меня. Писарь есаула дает мне книгу, чтобы и я прочитал немного из нее. Я стал читать... и «бык-быком». Я и по слогам-то еле-еле читал. Есаул меня спрашивает: «Говори правду, сколько лет в школу ходил?» Я ему опять вру, отвечая: «Четыре года ходил... Но когда бросил школу, совершенно отбился от книг, в руки их не брал».
Командир батальона сказал ему что-то. Но есаул ответил так:
166
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛУ СВЕТУ «-^.__-Ia»
— Вот такие малограмотные, но бедовые казаки вышли в первом выпуске урядниками и оказались лучше всяких семинаристов. Запиши его фамилию, — говорит писарю есаул.
Вот как я попал в Кубанский пластунский учебный батальон, и лишь благодаря есаулу И шатенко.
В этот день к нам приехали матери и жены. Нас стояло семь человек в одном доме. Достали мы самогону, немного подпили, заиграла гармонь — среди нас был один гармонист. Пошли плясать. Я не танцую. Все друзья пристали ко мне: «Ну, Гаврила, иди станцуй!» Вдруг и моя мать говорит мне:
— Ну, сынок, спляши хоть раз перед своей матерью — и я посмотрю, как ты пляшешь.
Мне же так стыдно танцевать при матери. Вдруг она дает мне свою рюмку водки и говорит: «Вот еще выпей для смелости и спляши. Я тебя прошу!»
