Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
— Вы очень хорошо работали... Я Вами очень доволен. Вам полагается по 3 марки в день, но я Вам заплачу за весь месяц 250 марок.
При этих словах к нам вошла его жена. Она улыбается, а Эрик продолжает
— Вы теперь можете купить себе материал на зимние штаны и рубашку, а моя жена сошьет их Вам бесплатно. Товар на сапоги я дам свой, а Вы только заплатите сапожнику за работу.
Письма генерала Врангеля и офицеров-корниловцев
Я ожил. Я стал «богат». В лагерях Туркин-Саари из газет я узнал, что на острове Лемнос Войсковым Атаманом был избран генерал Наумен-ко7, мой бывший командир 2-го Кубанского конного корпуса, теперь проживающий в Югославии. Моя цель бегства за границу была — со-
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛУ СВЕТУ
-
единиться с остатками Войска*, веря, что «с весною» Русская Армия генерала Врангеля8 высадится в портах Черного моря и перейдет в наступление на красную Москву...
Теперь, имея денежную возможность, рапортом сообщил Атаману Науменко о своем бегстве из красной России, прося ходатайства о переезде моем в Югославию.
С сентября до ноября месяца 1918 года генерал Врангель был нашим начальником 1-й Конной дивизии в Закубанье и в Ставрополье. Мне, как старшему офицеру Корниловского конного полка, не раз приходилось встречаться с ним в боях. Его супруга была начальницей дивизийной санитарной летучки и два раза перевязывала меня лично после ранений в селе Успенском, что южнее Армавира, и в селе Константиновском Ставропольской губернии. С Врангелем были две частные встречи в Екатери-нодаре после моего тяжелого ранения. Он меня лично знал. Пользуясь этим, я написал ему письмо, выразив пылкое свое желание вновь влиться в армию для продолжения борьбы против красных. 5 ноября получил от Главнокомандующего ответ (см. приложение 1).
С этих дней началась моя новая жизнь, полная надежд, что я скоро вольюсь в свой Белый Стан войск.
Кроме того, я стремился как можно скорее разыскать своего меньшего брата Георгия9, есаула Корниловского конного полка. Из Софии, столицы Болгарии, получая газету и журнал «Казачьи Думы», который являлся органом Объединенного совета Дона, Кубани и Терека, дал розыск о нем. Запросил и офицеров-корниловцев. Долго не было ответа. И только 20 января 1922 года, от войскового старшины Александра Тюни-на10 получил печальную весть. В ней он коротко сообщал, что офицеры-корниловцы не отвечали мне потому, чтобы не огорчить меня, но теперь вынуждены это сделать.
«Георгий Иванович был ранен в горло у села Большая Белоозерка Таврической губернии 15 июня 1920 года и 18 июня умер в селе Петровском, где и был похоронен крестьянами с сердечною признательностью», — закончил он свое жуткое письмо (даты по новому стилю).
Для меня это был большой удар. Я затосковал. Богатырского сложения красавец, с прямым профилем лица и всегда веселыми глазами, он погиб в 24 года от рождения. Это было ужасно осознавать мне, его стар-
* В эмигрантских мемуарах и дневниках принято писать подобные наименования (Армия, Белый Стан, Императорский, Великий Князь Российский, Войсковая история, Родина и т. п.), как правило, с прописной буквы, с помощью которой авторы стараются подчеркнуть свое особое отношение к важнейшим для русского офицера понятиям и реалиям.
15
Ф.И. ЕЛИСЕЕВ
шему брату. Я никогда не плакал, но на панихиде по нему молча заливался слезами.
В одиночестве, в страданиях души мысли идут к небесам, и хочется молиться Богу.
Русская колония в Фридрихсгаме
В Фридрихсгаме довольно большая русская колония, состоящая вся из коренных русских людей еще мирного времени. Как бывшая российская провинция — в городе, в самом центре, имеется отличная и богатая православная церковь.
С началом Великой войны 1914 года и по тот день редко приходилось бывать в церкви. Тогда Турецкий фронт, потом Гражданская война с постоянными тревогами — где и когда можно было посещать церковь? И только теперь, по мирному положению, душа потянулась в нее, в церковь.
4 декабря 1921 года на лыжах прибыл в город. Оставив лыжи во дворе, вошел в храм и стал в стороне. Молящихся человек тридцать. Все отлично одеты. Хорошо поет смешанный хор мужских и женских голосов. Приятный видом священник Степанов. У него мощный баритон, которым он пользуется умело, внося благолепие в церковную службу. Все — и служба, и молящиеся, и убранство храма — было по мирному времени, от чего я уже отвык. Искренне помолившись Богу Небесному, взял свои лыжи и костыли к ним, вышел на улицу и остановился, желая посмотреть «русский народ здесь». Зима лютая. Много снега. Мороз. Одет я как эскимос. На голове тяжелый финский ватный треух, с опущенными концами к груди. В изгибе левого локтя длинные лыжи с костылями «сторчмя» вверх. Вид «северного человека». Русская публика, выйдя на улицу, разговаривает между собою. Из одной группы подходят ко мне два стройных мужчины в длинных зимних пальто и представляются, уже зная обо мне от Романовых. То были начальник штаба Мурманского фронта, Генерального штаба полковник Михаил Николаевич Архипов11 и командир одной из пехотных бригад Архангельского фронта, полковник Арвид Гильбих. Ведут к своим женам и просят к себе на обед. Они свояки, то есть женаты на сестрах. Оба кадровые офицеры Финляндской стрелковой дивизии и живут в своих старых квартирах еще мирного времени. Обед в культурном доме Архипова, с рассказами, с вопросами, кофе, затянулся ровно до полночи. Обласканный, радостно вернулся я к себе на ферму. С этого дня началась моя новая жизнь. По воскресеньям я был свободен от работы, на лыжах приходил в город, в церковь, а после богослужения — обед у Архи-
