Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
Рассматривая один из пройденных нами городов, попал в подобную цитадель и остановился перед следующей картиной. Свыше сотни голых индусов, только в одних коротких трусиках, стройные, без головных уборов и босиком, с бамбуковыми палками в рост человека, с поднятой рукой, мелким, медленным шагом наступают, и отступают, и вновь наступают, держа эти палки, как штыки, наперевес. Потом поднимают их вверх и ударяют как бы по головам людей.
Это продолжалось недолго. Палки сложены. Индусы быстро построились в несколько разрозненных шеренг, в затылок одна другой. Послышались звуки духового оркестра, и началась по-нашему «сокольская гимнастика» под музыку. Что меня удивило — темп музыки менялся. То он был плавен, длителен, то переходил в бравурный, и индусы, как один, проделывали как бы танец — то плавный, то виртуозный, словно балет. Никто ими не руководил, не подавал команд. А в стороне, перед европейским одноэтажным флигелем, сидели несколько англичан-офицеров в походной форме, при ремнях, при саблях и пили что-то. Думаю, пили не чай. С ними несколько дам, также в защитных формах, но без оружия.
Это продолжалось около часа. Потом музыка резко оборвалась, послышалась команда, и все индусы наперегонки бросились к своим казармам.
Офицерам подали лошадей. Начались скачки через препятствия. Участвовали и дамы. Стою и удивляюсь. Я был в папахе, в белой рубашке-бешмете и красных бриджах при серебряном лампасике на них. В цирке они, видимо, были и видели нас, казаков, в работе на коне. Ко мне подъезжает офицер и предлагает сесть на их лошадь и скакать на препятствия. Мне показалось, что этот офицер хотел видеть и испытать, могу ли я взять такое высокое препятствие, «мертвое», из трех бревен, высотою по грудь человека? Таких высоких препятствий в казачьих полках не было, ввиду низкорослости наших лошадей.
Отказаться было нельзя из-за престижа казачьего наездничества. Я согласился. Мне дали каракового коня. Он мне не понравился по злым глазам с выпуклостью. Сел. Седло строевое регулярной конницы. Оно широкое и скользкое в сиденье. Широкие стремена для солдатских твердых сапог, а я в мягких кавказских чевяках. Сел и почувствовал себя «не в своей тарелке».
Слезать было уже нельзя. Скачу наметом к препятствию. За несколько шагов до него нажимаю на шенкеля и даю коню волю широкого галопа. Вот и препятствие. И только что я подал свой корпус чуть вперед, чтобы облегчить зад лошади для прыжка, как мой конь «тычком» остановился у самого барьера, и я едва не выскочил из седла вперед через его голову и, конечно, через барьер. Краска стыда залила мое лицо — осрамился казак.
107
Ф.И. ЕЛИСЕЕВ
108
С трензелями у меня четыре повода в руках. Ремни грубые и широкие. Все это непривычно и неудобно. Дернул зло поводьями, резко ударил в бока коня своими мягкими чевяками, подскочил к офицеру и попросил стек.
На практике я убедился, что лошадь чувствует стек в руках всадника, хотя бы он им и не пользовался, и бывает послушна. В данном случае я хлестнул его несколько раз не сильно по передней лопатке, и он сразу же заегозил подо мною.
Скачу вторично, собрав коня и в поводья, и в шенкели, а сам весь настороже. Перед самым барьером вновь чуть хлестнул его по правой лопатке, держа поводья по-кавалерийски в обеих руках. И мой конь прыгнул, прыгнул всеми четырьмя ногами. Барьер был настолько высок (такой высоты я никогда не брал), что мне показалось, что я с конем отделился от земли и полетел к небу... Англичане зааплодировали. Я подъехал к ним, коротко козырнул, поблагодарил и слез с седла. На моего коня тут же сел офицер моих лет, вздернул его поводьями, заработал шпорами и стеком, отъехал в сторону и поскакал к препятствию. Перед ним вновь толкнул коня шпорами и перелетел на ту сторону.
Из всего этого я понял, что он дал мне своенравного коня, на котором хотел испытать «казачье наездничество».
Индусы, занимавшиеся «гимнастикой», были городской полицией под начальством английских офицеров. Унтер-офицерами были только индусы. Упражнения с бамбуковыми палками — для разгона мирных манифестаций индусов, толкать их палками, а непослушных — бить по головам.
В этих южных городах Индии совершенно не было европейцев, кроме, может быть, нескольких англичан. В цирке для уплотнения зрителей-индусов разбирались все сиденья, оставляя лишь галерку. Все индусы — мужчины, женщины и дети — садились на землю густым массивом И вот во время представления, когда некоторые из них приподнимались, чтобы поверх лож рассмотреть номер артиста, в особенности казаков, — полицейские индусы, рассаженные между ними, тут же своими палками, слегка и не больно, ударяли их по головам, дескать, «не поднимайся и не заслоняй другому». Индусы — добрый, послушный народ. Редко кто из них нарушал порядок.
В один из дней я опоздал на представление. Во дворе стояла толпа индусов всех возрастов: мужчин, женщин и детей. Пробираясь через нее, руками расталкиваю их. Сухие, худые, легкие весом — они, как щепки, отталкивались моими руками, а вонюче-неприятный, пряный запах их тел, пропитанных маслом от втирания против солнечных лучей, только усиливал движения моих рук, чтобы как можно скорее выбраться из этой толчеи. Такова Индия в массе.
